продолжалось вечно: и старая бабушкина кровать с панцирной сеткой, и пуховая перина, и чтобы толстый рыжий кот умывался бы на Иркиной подушке, и чтобы шторы зелёные, и пылинки хороводились бы в солнечном луче.
Светлое настроение испортила мысль о том, что надо вставать и ехать на вокзал за билетами. Ирка вздохнула и вылезла из-под пухового одеяла. Умылась нехотя, прислушалась: тишина в доме. Прошла по комнатам – пусто. Вышла во двор и увидела бабушку, которая сыпала корм курам и совала пучки сена в клетки крольчатника.
– Бабуль, давай помогу. – Ирке было совестно: бабушка в свои годы поднялась и работает с утра пораньше, а внучка дрыхнет и мечтает о том, чтобы всегда валяться в кровати.
– Ничего, Ириш, я почти управилась уже. Вот разве что напоить осталось кур да кроликов. В доме на плите стоит тёплая вода – принеси, да и хватит им.
Ирка принесла ведро, разлила по мискам, а потом слушала бабушкин рассказ:
– Кролик-то отогнул сетку да сбежал, представляешь? Крол здоровенный, такую дырку проделал, что за ним из этой клетки все остальные поускакали. А мне куда за ними бегать? Возраст не тот уже. Я думала – всё, не увижу больше моих кроликов. А месяца через два смотрю: под сенником нора, а они туда ныряют. Лёшку соседского попросила помочь. Раскопал он, а там – мать честная! – ещё лопоухих понаплодилось. Спасибо Лёшке – починил клетку и все остальные клетки проверил, потом кроликов поймал. Теперь хорошо, никуда не сбегут. Пойдём завтракать, Ириш, а то заболтала я тебя.
Как оказалось, бабушка успела с утра напечь целую гору оладий. Золотистые, пышные – Ирка мысленно поклялась, что научится готовить точно такие же. Она обмакивала румяную духовитую оладью в пиалу с прозрачным янтарным мёдом и откусывала, стараясь не капнуть на серую льняную скатерть.
– Как же это вкусно, бабуль! – Ирка не могла остановиться, всё ела и ела. Бабушка смотрела на жующую внучку и улыбалась:
– Ешь, девочка, ешь, кто тебя ещё так покормит, если не бабушка. Да и долго ли мне осталось землю топтать? Приедешь в следующий раз, наверное, уже на мои похороны.
У Ирки кусок оладьи встал комом в горле:
– Бабуль, не говори так. Пожалуйста, больше никогда так не говори, слышишь? – Ирка вскочила и обняла бабушку.
Старушка, отвернувшись, вытирала глаза уголком полотенца:
– Ой, простыла я, что ли, глаза слезятся. Ничего, Иринка, не буду больше. Ешь, девочка моя, ешь, не переживай. Всё у нас будет хорошо.
– Бабуль, спасибо, я наелась. Хочу такие же вкусные научиться печь, напиши мне рецепт. А я пока поеду на вокзал с Серёгой – на вечерний поезд билеты хочу купить.
– Конечно, напишу, поезжай, хорошая моя, – согласилась бабушка.
Сергея не оказалось дома. «Придётся ехать одной», – подумала Ирка и зашагала в сторону остановки, но тут из-за поворота вырулила «бэха». Машина остановилась, и из неё вышли Сергей и вечно бодрый Лёха. Ирка ничего не успела спросить, как Сергей протянул ей два билета:
– С
