не умаляет справедливость этого их высказывания. Однако практика не нужна была мне в качестве критерия истинности – в какой-то момент практическое подтверждение моей теории хроноволн меня уже не волновало (хм… невольный каламбур). Мне оно просто не требовалось – я верил! Я верил, что моя теория отражает объективную реальность: наш мир пронизан информацией из его будущего и из его прошлого.
Меня теперь интересовало только одно: как найти практический способ ее воспринимать, а в перспективе – научиться управлять этим восприятием.
Мне также было понятно, что по своему масштабу это работа целого института – исследования, исследования и еще раз исследования на высоком научном и организационном уровне. Увы, я со своей теорией и верой в нее был один, а времена одиночек в науке давно прошли. Серьезная наука – это коллективный труд. Удел одиночек – шарлатанство.
По роду своей деятельности я хоть и имел отношение к науке, однако работал в областях, далеких от проблем времени. Я не был в науке тяжеловесом – так, рядовой пахарь, пролетарий умственного труда, доросший до уровня старшего научного сотрудника, завлаба. Так что высунься я хоть чуть-чуть со своей теорией, серьезная научная братия меня просто не заметит, а если и заметит, то только как пример типичного шарлатанства. Все это я прекрасно понимал, поэтому и не дергался, а продолжал заниматься своей работой в одиночку.
Однако был момент, когда я совсем опустил руки – уж очень неподъемной казалась задача. Время умозрительного теоретизирования прошло, и теперь передо мной лежала полная неизвестность.
Сейчас стояли вопросы, лежащие в сугубо практической области: если я хочу двигаться вперед, то мне нужно найти реальный способ восприятия информации из других времен. А я ведь даже не понимал, с чего начать, как подступиться.
Это был тупик. Непробиваемая стена.
Но тут случилось то, что вывело меня из прострации. Этим толчком, «волшебным пинком» оказался второй вещий сон моей дочери.
Ее телефонный звонок раздался в тот момент, когда, лежа на диване, я разглядывал потолок и размышлял о том, как слаб человек, как он ничтожен в своих потугах постичь тайны мироздания…
– Пап, нам нужно встретиться. – Ее тревожный голос заставил меня очнуться. – Это может быть, конечно, чепуха, но мне очень тревожно. К тому же я и по Филе очень соскучилась.
– Приезжай, – коротко ответил я, – жду.
Через час дочь позвонила в дверь. Лицо у нее было спокойным, и моя тревога тоже постепенно улеглась.
– Ну, рассказывай, что случилось. – Мы пили чай с вареньем и сушками на кухне.
Лера уже пообщалась с Капитаном Флинтом, подсыпала ему корма, обновила воду, почистила клетку. Сейчас он сидел у нее на плече и посматривал по сторонам, время от времени вставляя в наш разговор какое-нибудь свое словечко.
– Знаешь, мне, кажется, опять приснился вещий сон. Только… я не очень уверена… Но… Это может быть важно, поэтому я решила тебе рассказать.
Я
