А плановая цель так и вообще, полный абзац – что-то вроде продления жизни.
– И что, поверили в лабуду? – усомнился я.
– Хрен знает, поверили, не поверили. Тему открыли, остальное – без разницы.
– Понятненько. А, кстати, хочешь, я тебя сейчас удивлю?
– Чем?
– Насчёт портфеля твоего знаменитого.
– А что с ним такое? – насторожился собеседник…
* * *
Шурин знаменитый портфель был куплен в Канаде, в начале восьмидесятых, Григорием Григорьевичем Синицыным, крупным советским математиком, специалистом по конформным отображениям. Во время очередного симпозиума, в подарок сыну на день окончания школы.
Кожаное заморское чудо произвело на моего будущего друга совершенно неизгладимое впечатление. Первое время он не расставался с этим портфелем даже при посещении туалета. В общежитии Шура спал с портфелем под мышкой. На свидания с девушками портфель приходил вместе с Шурой. В течение последующих лет портфель трижды падал в воду вслед за своим хозяином, дважды лишался ручки, а один раз его большой накладной карман подвергся полной перепрошивке. В том смысле, что его, с помощью шила и сапожной иглы, ремонтировал кожевенных дел мастер, а не весёлый раздолбай-сисадмин с набором загрузочных дисков и флэшек. Со временем портфель постарел, поистёрся, однако владелец дорожил им по-прежнему, хотя и перестал таскать с собой постоянно.
– Видишь ли, Шур, в чём заковыка… Я тут совершенно случайно узнал, что таких портфелей, как у тебя, было пошито всего около сотни. Так что вещь это достаточно уникальная.
– Я в этом не сомневался, – отмахнулся с довольным видом приятель.
– Ты не дослушал. Оказывается, в каждом из них есть тайное отде…
Договорить мне не удалось, поскольку именно в это мгновение стоящий на офисном комоде чайник громко щёлкнул, извещая об окончании процесса кипения. Шурик наклонился под стол, выудил оттуда железную баночку с высокогорным цейлонским, потом встал и важно прошествовал к продолжающему булькать прибору. Минуты четыре приятель священнодействовал с заваркой, переливая её из одной ёмкости в другую и бормоча под нос что-то вроде «Сейчас мы тебя поженим. Та-ак, ещё разок. Во-о-от. Теперь хорошо», а затем выставил передо мной огромную кружку с дымящимся, источающим густой аромат напитком. Чуть погодя присовокупив к кружке сахарницу и вазу с печеньем. Свою, таких же солидных размеров посудину Синицын наполнил до самых краев и осторожно понёс её через весь кабинет, к компьютерному столу. Наблюдать за ним оказалось занятием интересным – прольёт или не прольёт этот чаефил хоть каплю? Или всё же доберётся без потерь до стола?
Добрался. Без потерь. Пришлось восхищаться.
– Ну, Шурик, ты прямо артист. Ни капли ведь не пролил.
– А то ж, – ухмыльнулся Синицын, устраиваясь перед монитором и опуская чашу рядом с клавиатурой на самопальную, вырезанную из гофрокартона подкладку. Типа, чтобы столешницу не попортить. – Любой экспериментатор, Андрей, это своего
