если не попрутся?!
– Тогда вместе рванём! Взорвём проход и уйдём. Понял?!
– Понял. Сделаю, дядя Михос.
– А раз понял, тогда беги!
Михаил провожает взглядом убегающего «племянника» и вновь прикладывается к пулемёту.
Поднакопив силы, немцы снова идут в атаку. Массированную. Им ведь всего-то и надо, что преодолеть под огнём метров тридцать, а дальше в дело пойдут гранаты.
У Смирнова задача обратная – не дать фрицам пройти эти тридцать метров.
Трофейный МГ бьёт по врагу, заставляя его сливаться с землёй.
Штабс-капитан даёт длинную очередь, потом ещё одну, и ещё, и… всё. Пулемёт замолкает. Ствол раскалён. Патронная лента застревает в приёмнике.
Гитлеровцы как будто чувствуют, что ответный огонь им уже не грозит, и бросаются вверх по склону. Навстречу им летят две «лимонки», одна за другой.
Дождавшись знакомых хлопков, Смирнов швыряет вдогон ещё парочку, завершая «процесс» очередью из итальянской Беретты. После чего, убедившись, что атака отбита, приваливается спиной к тёплому валуну. Руки дрожат, но дело всё-таки делают – набивают второпях магазин. Последними имеющимися у штабс-капитана патронами – их даже на полный рожок не хватает.
«Следующую атаку не пережить. Пока есть возможность, надо бежать к ущелью…»
Мысль материализуется вместе с возобновившимся обстрелом «опорного пункта».
«Прямо сейчас штурма не будет», – соображает Смирнов.
Закинув автомат за спину, он выскакивает из укрытия через задний, не видимый со стороны развалин, пролом, бросает на тропу ранец и, сунув под него лишённую чеки гранату, со всех ног несётся к ущелью… «Что ж, несколько минут в запасе имеется. А если гансы на ловушку наткнутся, то и еще пяток…»
До ущелья штабс-капитан добирается минуты за три. Стрельба позади не стихает, и, значит, в атаку фрицы ещё не идут. Не знают пока, что защищать рубеж больше некому. И это хорошо. Есть время и отдышаться как следует, и мину противотанковую передвинуть, и подорвать её так как надо и когда надо.
По ущелью неожиданно прокатывается эхо. Несколько винтовочных выстрелов и пара автоматных очередей. Вот только звучат они отчего-то не сзади, а спереди. Сжимая в руках ПП, Смирнов осторожно выглядывает из-за скального выступа. Шагах в сорока от него со склона свисает верёвка, дальше ещё одна. На обвязке вниз головой болтается дохлый фриц. Внизу на камнях валяются двое таких же. Чуть ближе, ничком, поперёк тропы лежит их противник.
– Костик! Мать твою! Да вставай же, вставай! Нам ещё идти и идти…
Склонившийся над «племянником» Михаил пытается растормошить бойца, перевернуть на спину, привести в чувство, не веря, всё ещё не веря в произошедшее.
На руках у Смирнова кровь. Кровь Костаса. Глаза у парня открыты, словно бы он просто прилёг отдохнуть, просто лежит, глядя на закатное небо с уже пробивающимися на нём звёздами.
– Эх… Костик, Костик…
Штабс-капитан
