надо бы всё же вести, а то ведь и не заметишь, как снова в минус уйдёшь.
– С Кацнельсоном всё зашибись, – довольно усмехнулся Синицын. – Договорились, что за дачу он с меня не возьмёт ни копейки.
– Кацнельсон?! Ни копейки?! – изумился Михаил Дмитриевич.
– Именно так, – засмеялся профессор. – Но мои таланты переговорщика тут ни при чём. Просто он сам так решил. Сказал, что если хоть что-то с меня возьмёт, батя его с того света достанет. Они же с моим почти всю войну в одном танке, в одном экипаже прошли, от Сталинграда и до Берлина. Под Курском горели, потом под Житомиром, дальше Карпаты, Одер, затем Померания, Зееловские высоты, Берлин. Бориса я с самого детства знаю, хоть он и постарше.
– Да, я этот момент упустил, – покачал головой Смирнов. – Но всё равно удивительно. Чтобы Кацнельсон, да бесплатно… А впрочем, неважно. Главное, с местом мы определились, теперь бы ещё по времени выяснить.
– Протестируем образец, соберём главную установку, тогда и определимся. Денег, надеюсь, хватит?
– Что значит надеюсь? – не понял «чекист». – Я что, зря что ли эту монетку по аукционам таскал, с разными жуликами договаривался?
– Да нет, конечно, не зря, – смутился учёный. – Это я так… типа, на всякий случай.
– На всякий случай, говоришь? – Михаил Дмитриевич окинул его внимательным взглядом. – Слушай, Шура, а ты про эту монету случаем никому не рассказывал?
– Естественно, нет, – не моргнув глазом, соврал Синицын.
Ему было нестерпимо стыдно признаваться в обратном.
– А эта твоя… дама сердца, которая сватала нам инвесторов, ей ты не говорил?
– Мы с ней расстались, – сухо буркнул профессор.
– Расстались? А по какому поводу?
– Ни по какому! Расстались, и всё! – внезапно окрысился на приятеля Александр Григорьевич. – В конце концов, это моё личное дело и к эксперименту отношения не имеет.
– Ну, хорошо-хорошо, – поднял руки Смирнов. – Не имеет, так не имеет. Я просто спросил. Сам понимаешь, привычка…
Вторник. 20 ноября 2012г.
Сегодня, как и неделю назад, Смирнов ехал в Хлебниково на электричке. Конечно, на машине было бы гораздо удобнее, но сказывалась возросшая за последние дни подозрительность. Нет, Михаил Дмитриевич не считал себя суперпрофессионалом по уходу от слежки, но навыки кое-какие имел и обнаружить каких-нибудь дилетантов смог бы играючи. Другое дело – специалисты-наружники из «семёрки» или аналогичных служб. Их можно было только почувствовать. Да и то – если заранее ждёшь чего-то подобного.
Смирнов ждал. Поэтому чувствовал: их пасут. Кто именно? Ответа на этот вопрос у подполковника не было. Интуиция подсказывала: это не бандиты и не профессионалы конторы. Скорее всего, какие-то «частники», но с опытом и умениями. Возможно, кто-то из бывших или даже из действующих, но с явными ограничениями по финансам и количеству привлечённых сотрудников.
Бороться с такими было по силам. Даже если бы это оказалось не
