отваром крапивы, вылила воду из бадейки, поставила туда свои кувшинчики. Намазала тело оливковым маслом, настоянным на лаванде. После чего завернулась в ткань опять и, подхватив бадью, вышла в следующий зал.
В прохладном фригидарии[19] стоял шум, что в саду с канарейками. Тут и там группки полуобнаженных горожанок, кто в бассейне, кто на мраморных скамьях, обсуждали соседей, детей, мужей и мужниных матушек.
Нина направилась в сторону калидария. Проходя мимо знакомых, она здоровалась, склоняла голову.
Почти миновав бассейн в центре зала, Нина услышала, как кто-то окликнул ее по имени. Обернувшись, готовая улыбнуться, она увидела выходящую из воды Аристу. Вот уж сама Афродита, должно быть, в покрывало завернулась и ушла, пристыженная, – до того хороша была хозяйка лупанария. И не молода ведь уже, а тело богатое, упругое, как из белой кости выточено.
«При такой-то красе такая душа прогнившая», – подумала Нина. Но вслух ничего не сказала.
Ариста чуть повела головой, тотчас суетливо подбежала одна из сидящих неподалеку девушек, набросила на красавицу льняную тонкую ткань.
– Что же ты мимо проходишь, Нина? Не уважишь, не поздороваешься?
Капли воды блестели на гладкой коже, намокшие рыжие волосы стекали по плечам гладким шелком. Она едва придерживала пальцами покрывало, не стараясь прикрыться, а, казалось, наоборот, будто выставляя наготу напоказ.
– Доброго дня тебе, Ариста. Не ищи ссоры, где ее нет. Не признала я тебя. – Нина отвела взгляд, перехватила бадейку поудобнее.
– Давай-ка присядем, поговорим? Я ж за тобой посылать собиралась, а тут ты сама меня нашла. – Ариста плавно повела рукой в сторону пустой мраморной скамьи под статуей Деметры.
Нина, вздохнув, уселась на скамью. Ариста опустилась рядом, прикрыла плечи тканью, оставив грудь открытой.
– Говорят, в твоей аптеке убили кого?
– Вот ведь сплетни худые впереди ветра бегут да враньем обрастают. Не в аптеке убили, а на улице. Ко мне он умирающий уже добрался.
– Не спасла, значит? Ну бывает. Ему к Гидисмани бы попасть надо было, но что уж поделать.
Нина, зная уже хозяйку лупанария, покивала:
– И то верно. Тогда бы ты про Гидисмани сплетни и собирала, а я бы помылась спокойно.
Ариста усмехнулась безмятежно, продолжила медовым голосом:
– Кольцо, говорят, было у него какое-то? Ты, случаем, не знаешь, где кольцо это?
Вроде прохладно в зале, но Нину жаром окатило, не слабее калидария.
Сжав бадейку так, что пальцы заломило, Нина почти спокойно произнесла:
– О каком кольце ты, уважаемая Ариста, говоришь? Не было у него никакого кольца.
– Ты, Нина, смотри, чтобы дерево-то не треснуло. Отпусти бадейку свою. Разговор у нас с тобой тайный, я никому не скажу, и ты никому не скажешь, что я у тебя про кольцо спрашивала.
Нина поставила
Фригидарий (
