к нужной теме, что он ничего не заметил.
– У Белтеи была щербинка между зубами, вот тут. – Джейберт постучал по своим зубам. – И когда она просто улыбалась, в смысле, мило улыбалась, то щербинки не было видно. Но когда мы оставались наедине, иногда она улыбалась так, что показывала щербинку. Как кошка показывает клыки. И становилось понятно, что она недобрая. Но от тебя она это не скрывала. Тогда ты чувствовал себя… особенным.
Неттл кивнула, пытаясь понять, о чем он говорит.
– И когда… когда она позволяла тебе увидеть настоящую Белтею – ленивую, злую, самолюбивую, – это не воспринималось как что-то… плохое. Она смотрела на тебя, улыбалась со щербинкой и говорила: «Не хочу я тащить это на холм. Отнесешь?» Или: «У меня не хватит денег на эту брошь. Купишь мне?» И ты тащил. И покупал. Потому что если она спрашивала тебя о таком, то открывала тебе себя.
– Значит, у нее не было денег? – спросила Неттл.
– Ну, они с дочерью делали вино и плели корзины. А еще пряли шелк, как и все остальные в деревне. Но… Белтея не могла заставить себя много работать. Она… была дикой штучкой, вроде лисы.
«А ты ведь до сих пор ее любишь», – вдруг подумала Неттл.
– Значит, все делали ей подарки? – не могла не спросить она.
– Думаю, да. – У Джейберта сбилось дыхание, словно давно засевший в теле наконечник стрелы вдруг потревожил какой-то нерв. – Наверное, она всем так улыбалась.
Краем глаза Неттл заметила, как над головой у нее мелькнуло что-то белое, с распахнутыми крыльями. А потом увидела черную голову Янника с широко раскрытым клювом. Его пронзительный крик заставил Джейберта выронить ведро. А Неттл сразу поняла, о чем он кричит. И бросилась бежать.
Оставив позади деревню, Неттл стремглав помчалась по тропинке, ведущей в лес.
«Они вооружены! – кричал Янник. – Стой, Неттл! Не надо! Зови на помощь!»
Но она и не думала останавливаться, поскольку знала, что на помощь им никто не придет. Не в этой деревне. Хотя, пожалуй, и в любом другом месте тоже. Неттл споткнулась о корень и упала лицом в грязь. Ее обожгло холодом, потом страхом. Она с детства привыкла бояться неприметных топей, которые только и ждут, когда ты оступишься, чтобы засосать тебя в глубину. Это была чужая деревня, и Неттл не знала ее тропок и опасностей. Но она быстро поняла, что не тонет. Это оказалась всего лишь грязь. Пятясь на четвереньках, она выбралась обратно на тропу, кое-как встала и снова пустилась бежать.
Там, впереди, два человека склонились над третьим и злобно пинали его, пока тот, свернувшись в клубок и прикрыв лицо, тщетно пытался подняться на ноги. А над ним уже занесли серп, готовый опуститься в любую секунду. Келлен, избитый до полусмерти, пожинал урожай им же посеянной ярости. Неттл всегда боялась, что рано или поздно это случится.
Она привалилась к березе, дыхание толчками рвалось из груди, сил не было, перепачканные в грязи пальцы скользили по коре. Итак, она прибежала, но что она может сделать,
