style="font-size:15px;"> – У меня есть, – отвечает ей Технарь. – Но думаю, что самому понадобятся.
– Отставить! – жестким голосом командует наш Альфа. – Финиан, приготовь эти ракеты. Зила, обеспечь связь. Кэл, ты мне нужен здесь. Живо!
Адреналин ударяет в грудь, я небрежно бросаю контейнер с лекарствами поверх идеальной стопки, которую успел сложить. У нас минут десять до того, как корабль Несломленных подойдет на выстрел. Корабли класса «Призрак» небольшие, экипаж – двадцать семь адептов. Но у нас только «Лонгбоу» и примитивные системы обороны станции, так что мы сильно уступаем противнику по вооружению. Предвкушение битвы закипает в крови пузырьками.
Во мне просыпается Внутренний Враг.
Аэдра смотрит на меня яростными глазами, сжав кулаки.
– Твоя работа! – шипит она.
– Чего?
Я чувствую, как у меня губы кривятся.
– Мы успешно прятались полгода, а ты прилетел – и часа не прошло, как за тобой явились Несломленные?
– Кто-то, по всей видимости, знал, где вы, – говорю я. – Командование Легиона, например. Но ты тут же решила, что вас предал я?
– Ты – Воерожденный! – шипит она.
Я пытаюсь сдержать ответную реплику, но Враг уже владеет мной.
– А ты дура, – слышу я его голос.
Аэдра задыхается гневом, с рычанием снова выхватывает клинок. И хотя она быстра, точна, великолепна, она рождена не такой, каким рожден я.
Я был рожден со вкусом крови во рту.
Я был рожден со сжатыми кулаками.
Я был рожден для войны.
Война во мне развернулась в полный рост, крепкая, горячая, рвущаяся наружу. Тот, кем я рожден быть, берет штурвал. Я ухожу от удара, мысль и действие сливаются воедино, Аэдра промахивается, и я тычу ее в шею вытянутыми пальцами.
Быстрыми, как ртуть.
Твердыми, как сталь.
Легко и просто.
У нее немеет рука от удара по нерву, она ахает, шатается и падает на мою аккуратно уложенную стопку контейнеров. Они рассыпаются по палубе, замки самого большого щелкают, распахиваются с лязгом металла о металл.
И оттуда вываливается девушка.
Стройная, как деревце лиас. Волосы темные как ночь, но одна прядь белая как звездный свет, через нее проходящий. Кожа светло-коричневая, веснушки на щеках – идеальные созвездия. Она кувырком катится вдоль палубы, дыхание у нее резкое, неглубокое, болезненное, но звучит оно для меня музыкой.
И когда я смотрю в ее лицо, ощущаю, как в груди что-то взрывается – светлое, острое и реальное, как битое стекло. Чувство, которого, думалось мне, я никогда не смогу испытать.
Но потом я вижу, что она…
Человек?
– Э-гм, – говорит она, глядя на Аэдру. – Привет.
Потом поднимается на локтях и наконец смотрит на меня. Сквозь боль, потрясение, удивление я вижу в ее глазах другой цвет.
Мысли
