вообще, я был весьма восхищен нашими. Особенно – Марыськой. Какой же надо все-таки искусницей быть, чтоб от заката до рассвета столь ловко изображать султаншу!? Да еще и не одну – жен ведь в гареме три было, самых главных, и каждая со своим темпераментом, характером, заморочками всякими. И, думаю, если б даже гарем из большего количества жен состоял, она бы всё равно справилась – уж больно вдохновенно работала, аж завидно стало. В смысле, не ей, конечно – Тарасику: ох, изобретательная ему подруга досталась в напарницы. Редкий талант и на придумки горазда. Потом они, кстати, тот диван зачем-то через всю пустыню тащили, километров двести, не меньше – видимо, обивку снять прямо во дворце постеснялись, решили, так сказать, вдали от любопытных глаз мягкую мебель патронить, дабы камушек отыскать. А дальше… дальше я уже не осилил, поскольку там бедуины какие-то налетели, которые, как оказалось, вовсе не бедуины, а «главпупсик» Семен Бобруйский, лично прибывший на место с группой поддержки, чтобы возглавить процесс. А затем они опять куда-то полетели, вроде как на ОБАна (Объединенные Бабайские Ананаты)…
И вот на этих самых ОБАнатах я и иссяк. Иссяк уже окончательно, в чем не преминул тут же жене признаться – это она мне, к слову, ту книжку подсунула. С самыми благими намерениями. А потом обиделась. Жанна ведь этого Дон-Скорчевского обожает. В смысле, читать. А я, по ее словам, просто «мужлан бесчувственный» и ни черта в современной литературе не разбираюсь. «Ну совершенно» не разбираюсь! Увы.
Глава 13. Артист, блин!
Состроив скорбную мину, я еще немного поразмышлял о наличии-отсутствии таланта у нашей пишущей братии, вздохнул и… не стал грузить товарища подполковника проблемами книготворчества. Впрочем, он и не настаивал. Пишут, и ладно. Глядишь, со временем и нарисуется какой-нибудь классик, которого потом в школе на стенку повесят. В виде портрета, естественно.
Окинув меня взглядом, Петр Сергеевич ухмыльнулся, почесал за ухом и элегантно закруглил разговор на литературную тему:
– А вообще, ну их к дьяволу, этих писак. Будто других забот не хватает?
– Согласен, товарищ подполковник.
– Ну и отлично, – подытожил «дядя Миша», вновь беря в руки бутыль с коньяком.
Заметив стоящую передо мной так и не выпитую стопку, он неодобрительно покачал головой и, наполнив свою, произнес со вздохом:
– Эх, молодежь, молодежь. Совсем старших уважать перестали.
Я покраснел.
– Простите, товарищ подполковник. Больше не повторится.
И тут же исправил свою оплошность. Стоя. Почти по-гусарски. Петр Сергеевич тоже встал. И тоже выпил, пояснив:
– Это на посошок.
Затем спрятал коньяк под стол и протянул для пожатия руку, давая понять, что на сей раз действительно всё – «аудиенция завершена, всех лишних попрошу удалиться».
– Просьбу мою не забудь. Если что узнаешь
