случае он спросил отца:
– А кто такой этот Хрущев, пап?
– Пока не знаю, – неожиданно ответил он.
– А ведь многие о нем говорят… А ты не знаешь?
– Вот про Сталина… тоже многое раньше не знали.
– А как же узнать?
– Вот умрет, тогда узнаем… пока не думай об этом, – с улыбкой ответил отец.
Паша согласился с отцом и перестал думать и сравнивать руководителей страны, но внутренне и подсознательно, опираясь на мнение уважаемых им взрослых во дворе, все-таки чувствовал неприязнь к этому Никите Сергеевичу, как его все называли.
Через два года по указанию новой власти мужские и женские школы объединили, и Паша уже пошел в бывшую женскую, а теперь смешанную школу, которая была ближе к дому. Теперь он был в 3 «А», и постоянным его спутником утром к месту обучения был не только брат, но и старшая на два года соседка. При этой школе был приусадебный фруктовый сад, за которым ухаживали ученики. Осенью каждый школьник получал пакет яблок, и было очень приятно чувствовать результаты своего, хоть и не очень большого, труда. Здание новой школы было просторным, с шикарным актовым залом и огромным вестибюлем.
Паша и брат, которого тоже перевели в эту школу, в разговорах не раз отмечали, что дисциплина и строгость школьных взаимоотношений и преподавания немного изменилась, но присутствие девочек оживило общение школьников. Это казалось намного привлекательней, но все-таки в течение года Паша порой вспоминал любимую строгую учительницу мужской школы и ее позитивные методы обучения.
Появление девочек внесло много необычного и нового в восприятие окружающего. Ребята стали обращать внимание на определенных девочек. Хотя и раньше учителя обращали внимание на внешность учеников, теперь стало особенно стыдно быть неряшливым или плохо учиться.
Почти сразу после появления в новой школе одна девочка с крупными бантами и вздернутым носиком подошла к Паше:
– Павлик, тебе нравится в нашей школе? – явно надеясь на положительный ответ, с доброжелательной улыбкой спросила она.
– Я не Павлик, а Паша, – твердо произнес он и хмуро посмотрел на ее косички с бантами.
Она опешила, но, не желая конфликтовать, кивнула головой в знак согласия.
– Я же не знала, – оправдалась она, – Павлик… звучит вовсе не плохо.
– Я так не привык, – опять строго посмотрел он.
– Хорошо, пусть Паша – согласилась девочка. – А меня Катя.
– Катя? У моих соседей так кошку зовут, – протянул руку Паша.
– Сам ты кот! – убегая, крикнула недовольная девочка.
Когда Паша услышал свое имя в необычной форме, ему почему-то действительно это не понравилось. Он не мог найти этому объяснение.
«А правда… почему меня никто так не звал? Павлик… как-то не так», – думал он про себя.
По правде сказать, ему было
