style="font-size:15px;"> Я всхлипываю и выгибаюсь навстречу, насколько могу, ведь он держит мои руки, в голове все плывет. Дергаю локтями: мне нужно, нужно немедленно освободиться, мне нужно, необходимо содрать с него футболку…
Он стягивает ее сам.
Затем тянется к моим запястьям, мимоходом прижимаясь торсом к голой груди, и это неожиданно восхитительно. Два движения – и моя блузка повисает на стуле поверх его футболки, следом отправляется лифчик, он стягивает с меня трусы, и я, торопливо переступив, отфутболиваю их куда-то в сторону юбки.
Вивьен расстегивает ремень, вжикает молнией и стаскивает брюки вместе с бельем в рекордное мгновение.
Он роняет меня на кровать, нависает надо мной, опираясь на кровать одним коленом, здоровенный, возбужденный.
Ну, что ты там копаешься, я ведь так хочу!
Кто сказал про долгую прелюдию? Я?! Да никогда такого не было!
Треск фольги, и я, приподнявшись на локте, смотрю как Вивьен раскатывает презерватив по члену – ровному, большому, красивому. И это зрелище заводит еще сильнее, потому что оно означает, что сейчас, вот сейчас-сейчас!
И когда это весомое тело опускается на меня сверху желанной тяжестью, я оплетаю его руками и ногами, и мы целуемся, то сплетая языки, то ловя друг друга губами. И я выгибаюсь ему навстречу, когда чувствую, как член ищет вход, а потом перехватываю его рукой, и ласкаю себя головкой, размазывая смазку по нему и по себе, трусь, ловя сладкие крохотные молнии…
И направляю его внутрь.
Давление. Наполненность. Медленное, плавное движение туда, а затем назад. И снова – не торопясь, давая мне привыкнуть.
Я хочу так, что мне не надо привыкать, но бережность оценила, спасибо.
Снова. И снова. И еще раз.
Теперь, когда мы оба мокрые, член скользит во мне легко, а ощущается восхитительно. Вив ловит этот момент.
И ухмыляется.
И добавляет ход.
Толчок, толчок, толчок!
Быстрей, быстрей, быстрей – я извиваюсь и подмахиваю навстречу, и закусываю губы, чтобы не заорать.
Комната звукоизолирована давно, но мне все равно неловко. А потом Вив меняет угол, и его ствол на каждом толчке скользит по клитору.
И я забываю про неловкость.
И звонкое “Да-да-да!” дает отмашку, от которой гросс Теккер срывается в бешеный ритм.
Толчок, толчок, толчок. Под веками темно. Толчок, толчок, толчок.
Так хорошо, хорошо, еще, пожалуйста…
Вот оно!
Дыхание перехватывает.
Я выгибаюсь.
Нахлынувший оргазм оказывается ярким, как с самой собой.
А навалившийся сверху через несколько мгновений гросс Теккер – тяжелым, как гранитная плита.
–
Только толкнув дверь аудитории на следующее утро я неожиданно поняла, что все же волновалась.
После
