Ездил по фронтам с Троцким. Не любил Сталина. Много рассказывал о том времени, называл деятелей революции «честными людьми». В 1917 году женился на выпускнице Смольного института, секретарше в Смольном, прожил с ней всю жизнь. Тетя Леля была дамой экзальтированной. Помню, однажды, еще при Сталине, в большой компании она заявила:
– Я Сталина в Смольном не помню.
Дядя ее тут же прервал:
– Как же, ты забыла. Такой красивый, с усами.
– Красивый с усами был Клим Ворошилов. Мы, девчонки, были от него без ума.
В двадцатые годы от политики дядя Рубен отошел, после одной из чисток оказался вне партии, окончил институт и стал химиком. Во время войны получил Сталинскую премию за зимнюю смазку для танков, а после ее окончания работал в различных министерствах.
Его слабостью были дамы. Однажды тете Леле попался на глаза журнал «Смена», где на обложке красовалась его фотография около каких-то замысловатых приборов, а рядом – очень хорошенькая лаборантка и подпись: «Дни и ночи проводил лауреат Сталинской премии Р. Арунов в лаборатории». Ему было далеко за семьдесят, когда, увидев его, моя будущая жена сказала: «Какой красивый мужчина!». Он же дал мне добро на женитьбу: «Красивая девочка, умная. Можешь жениться».
Когда я сообщил дяде Рубену, что меня берут на работу в Государственный комитет по координации, он назидательно напутствовал меня:
– Чтобы стать настоящим министерским работником, ты должен твердо усвоить два правила. Первое и самое главное: ты должен знать, что ты можешь не делать. Второе: ты должен знать, где ты якобы находишься, если тебя нет на работе.
Этими мудрыми правилами я пользовался каждый раз, когда приходил на новую работу.
С чувством юмора у дяди Рубы все было в порядке. Однажды, в 1970 году, его вызвали в военкомат. Было ему тогда больше семидесяти.
– Неужели во Вьетнаме так плохо дела идут? – спросил он, явившись в кабинет какого-то подполковника.
Оказалось, что там интересуются, нет ли у него документов, связанных с революцией.
Он протянул небольшую бумажку – мандат «Лично известен» с фотографией и подписями «В. Ульянов-Ленин» и «Л. Троцкий» с их должностями по состоянию на декабрь 1917 года.
– Это подходящая бумага? – спросил он.
– О да! – восторгу подполковника не было предела.
– Странно. А мне лет сорок говорили, что плохая, – прокомментировал он с мягким кавказским акцентом.
– Astra Sark à l’appareil.
Голос резкий, отчетливый. И неожиданно по-французски.
Тетя Астра. Та самая «родственников за границей не имею». Долго не решался позвонить. Тете Тоне я обещал, но…
– Это Олег.
Я хотел объяснить, она перебила:
– Знаю.
Говорила по-русски почти без акцента, а уехала из России 52 года назад. По голосу и манере
