я подумала, что это был Лоцман. Но Лоцман не умеет смеяться, а я слышала смех, и очень странный.
Она отмотала нитку, аккуратно навощила ее, твердой рукой продела в игольное ушко и только тогда сказала с полнейшим самообладанием:
– Ну, хозяин навряд ли стал бы смеяться, мисс, в такой-то опасности. Наверное, вам во сне почудилось.
– Я не спала, – возразила я с некоторой горячностью, раздраженная ее наглым хладнокровием. Вновь она посмотрела на меня тем же настороженным сверлящим взглядом.
– А вы сказали хозяину, что слышали смех? – осведомилась она.
– Сегодня утром у меня еще не было случая поговорить с ним.
– А вы двери не открыли, в галерею не выглянули? – спросила она затем.
Казалось, она меня допрашивает, старается что-то незаметно у меня вызнать. «Если она узнает, что я знаю о ее преступлении или подозреваю о нем, – мелькнула у меня мысль, – то сорвет на мне свою злобу», и я решила соблюдать осторожность.
– Наоборот, – ответила я. – Задвинула задвижку покрепче.
– Так, значит, у вас нет привычки запираться на ночь?
«Злодейка! Она выведывает мои привычки, чтобы легче со мной расправиться!»
Вновь негодование взяло верх над предусмотрительностью.
– До сих пор я часто не запиралась на ночь, – ответила я резко. – Не считала это необходимым. Мне и в голову не приходило, что в Тернфилд-Холле надо остерегаться каких-то опасностей или неприятных происшествий. Но в будущем, – эти слова я произнесла со всей выразительностью, – я не лягу, прежде чем не проверю все запоры.
– Так и надо, – последовал ответ. – Места тут очень тихие, и я не слышала, чтобы в Тернфилд хоть раз, с тех пор как он стоит тут, забирались воры, хотя всем известно, что серебряной посуды в кладовой хранится на сотни и сотни фунтов. Да вы сами видите, что на такой дом прислуги маловато, как хозяин никогда тут подолгу не живал, а когда и приезжает, так он ведь холостяк и ему многого не требуется. Только я так думаю: лишняя осторожность никогда не помешает. Запереть дверь недолго, а что может быть лучше задвинутой задвижки между вами и невесть какой бедой снаружи. Люди, мисс, часто на Провидение уповают – и все, а я так скажу: Провидение свои милости направо-налево не расточает, а на помощь приходит, когда все другое перепробуешь.
На этом она завершила свое очень для нее длинное поучение, которое произнесла со смирением квакерши.
Я все еще стояла в полном ошеломлении от такого, как мне казалось, сверхъестественного самообладания и неописуемого лицемерия, когда вошла кухарка.
– Миссис Пул, – обратилась она к Грейс, – обед для прислуги скоро будет готов. Вы придете вниз?
– Нет. Поставьте на поднос мою пинту портера да кусок пудинга, и я заберу его с собой наверх.
– Мяса
