на запястьях. Камзолы и кафтаны, расшиты золотом, да серебром. Ткани такие роскошные, что даже меня, не особую любительницу моды зависть берёт.
На ногах у мужчин узкие брюки, заправленные в высокие блестящие сапоги с пряжками.
И примечательна не только их одежда, но и внешность.
Двое мужчин, несомненно, люди. Оба брюнеты. Волосы у них чуть ниже плеч и собраны в хвост на затылке. А вот третий… Тоже как человек, только уши у него эльфийские.
Так, у этого типа ярко выражен дарвинов бугорок на ушах. Хотя это мягко сказано. Но это признак не только эльфов. Скорее, это признак из животного мира. В биологии называется «остаточный признак» от организмов более простых по генотипу.
И лицо у него такое надменно-одухотворённое и преисполнено высокомерной скорби. Волосы у него красивого пшенично-золотого оттенка и длинные, шикарные просто. Они заплетены в сложную косу, которая перекинута через плечо. Классный парик. Наверное, дорого стоит.
Но это всё дело десятое.
На самом деле мне очень хочется знать, что со мной произошло. Может, препараты дали побочку в виде расстройства парасомнического спектра? Это когда люди совершают какие-либо действия, находясь в состоянии сна и естественно, не помнят своих совершённых действий.
То есть, находясь в состоянии сна, я добралась до этой библиотеки, в которой кто-то решил устроить костюмированное шоу?
Смотрю на свои ноги в носках. Поднимаю одну ступню. Чистая. Осматриваю другую. Тоже чистая.
Та-а-ак.
– Таа ли е? – напевным и просто чарующим голосом произносит тот, что с аномальными ушами и роскошным париком на голове. – Нанджинг ковэ ндудух гамбаре син беда.
(Перевод: Это она? Но вы предоставили портрет иной женщины).
Я с ужасом осознаю, что ни слова не понимаю.
– Простите? – выдыхаю удивлённо. – Вы можете повторить? Или лучше сразу объясните, где я? А ещё лучше дайте, пожалуйста, телефон… Я вызову такси и тотчас уберусь отсюда… Вы, наверное, спросите, кто я и как здесь оказалась…
Пожимаю плечами, издаю нервный смешок и добавляю:
– Не поверите, но… я понятия не имею.
Мужчины переглядываются, и брюнет номер один раскрывает широко глаза и произносит тоном, полным священного ужаса:
– Таа лайне син беда!
(Перевод: Это другая женщина!)
Я успеваю только рот открыть, чтобы сказать, что не понимаю ни слова, как вдруг брюнет номер два щёлкает пальцами и прямо в воздухе возникает… голограмма.
Портрет моей подруги Юли!
– Что за…
– Кюви син дибютухк, – говорит брюнет номер два и кивает на портрет Юли.
(Перевод: Вот та, кто нам нужна).
– Дади, вонг син беда ньджеджиризи ики анна хюбанган «каро». Вон син войджо?
(Перевод: Значит, эта ужасная женщина связана с «избранной». Родственница?)
– Я ни слова не понимаю… – произношу едва слышно.
– Апа
