лишь таких же, как он сам. Но и с кем поведешься… Да и он сам же не надеялся на большее. Но и не соглашался на меньшее! Как и Никита, но и в разрезе все той же зависти… Белой, конечно же. На светлом же глазу. Без Владовских же и примесей… Ведь посматривал с ней не в обратку, а вперед. И смотрел лишь на другого… брата. Стараясь же хоть в чем-то, если и не во всем, походить на него. Пусть хотя бы и утонченным и строгим стилем… в той же самой одежде и обуви. Ведь остальное все висело на нем мешком с картошкой, утягивая к земле, или сетью с грузилами, что и без подцепления и подсечек, только набросил – и сразу же на дно. И расползалось же, растекаясь на еще пока влажной коже как маска из папье-маше или разбивалось, раня ее как никогда нежное и хрупкое состояние при первом же порыве и налете ветра на наледь над стоячей водой ранней зимой. Будучи же не «не пошитым под размер», ведь дело и не в нем, разве что в сухости, а буквально выточенным и выскобленным из холодности и тяжести внешней, и снежности и льдистости внутренней, все того же мальчика Кая. ****
Взвихрив мелированные светло-каштановые пряди своей правой пятерней, одновременно укладывая и прилизывая челку на правый же бок, а левой продолжая зависать на клавиатуре своего серого ноутбука, сидя в гостиной своей же квартиры, Никита и ее убрал со стола, закидывая теперь обе же руки за спину. И откинувшись на спинку стула из темного дерева, в цвет и самого стола, что шел же в наборе к нему, оперся на его задние две ножки и завис над полом в воздухе, потягиваясь руками вверх. Почти и протыкая стулом ковер с высоким черным ворсом и причудливыми большими белыми цветами на нем. И не потому, что те были не по размеру ковра, а потому, что не по своему размеру, возможному и стандартному, явно и сильно же его превышая. И, что еще интересно, они были даже не похожи на самих себя. Как и на своих собратьев. Да и сосестер. Вроде тех же роз или лилий. Это был какой-то симбиоз и скрещение одного вида растений с другим. Но и так, что было и непонятно – кого и с кем, еще же и изначально. Чья была основа? И чьи вкрапления? И в какой пропорции вообще? А змеи-стебли с мелкими шипами, полосующие поверхность ковра вместе с листвой от и до, только еще больше подливали масла в огонь. Превращаясь в какое-то змеиное гнездо и их же клубок, а порой и в каких-то осьминогов-лиан. То здесь и полностью пропадая под мебелью, то там и выходя за края. И не только же самой мебели.
Не обратив же внимания на это, как и на почти что полностью расстегнувшуюся на груди рубашку в крупную черно-красную клетку, распахнувшуюся по краям и открывшую не только алмаз меж ключиц, но и толстую черную короткую цепь на шее с черным же керамическим крылом на ней и гравировкой сзади: А, развернувшейся к нему сейчас и в грудь, он продолжил тянуться к самому к потолку, стараясь не столько размять мышцы, столько растянуть легкие и
