нештатная? – Хабагов упрямо гнул своё.
– О всех нежданах сообщать мне незамедлительно, – отреагировал Черкесов.
– Да, найдем спос заткнуть пасть твоему Волчку! – Опьяневший Адаев заявил громко, брызжа слюной. – Он приехал к нам на два года. Ему нет смысла гнать говно по трубам.
– Висхан, здесь дама!
– Страшно извиняюсь! Увлекся.
– Волчок должен понимать – один в поле не воин, – дипломатично пояснил Черкесов. – Он тут никто. Если потребуется, можно грубо наехать.
Калатов отвалился на спинку кресла и скрестил в воздухе указательные пальцы.
– Короче, Волчок или кто другой залупится, будем либо вводить в долю, либо выводить в расход. Я правильно разложил?
– Конечно! – Адаев горячо поддакнул. – Дело большое начинаем. 30 «лимонов»! Посчитайте, сколько упадет каждому. По-моему, за такое бабло любого гада надо валить в ящик, и всё!
– Без базара. – Раскрасневшаяся Биресова снова широко улыбнулась.
– Дорогие коллеги! – Черкесов постучал прибором по фужеру. – Вы все также должны приложить усилия по формированию списка № 2. Всех вот этих, – он потряс в воздухе листком, – надо отработать с учетом выявления скрытых сочувствующих оппозиции. Прессуйте клиентов жёстко. Они обязательно дадут показания на подельников. Тут у нас начинается заезд на четыре года упорного труда. Пока у САМа не кончится срок. Желаю удачи. А мне пора. Кристина Батырбековна, вы со мной?
– Бегу! Иначе шеф влепит выговор.
Последние слова были легким кокетством. Председатель Советского райсуда Павлодольска Лахиялов трепетал от страха в обществе Кристины. Она спала с председателем Верховного суда Абузетовым. Один прохладный кивок любовницы весил гораздо больше приказа далекого московского начальства.
Адаев, вставая, хрястнул креслом в стену, воздел над столом волосатую руку с полным бокалом.
– Хочу поднять тост. За вас, Абусалам Асламурзаевич! Пусть расположение Аллаха на небе всегда сопутствует Вашим делам на земле!
Чревоугодники дружно захлопали. Бормоча благодарности, Первый зампрокурора и женщина-судья вышли из ресторанного кабинета.
3. Хайвей «Барстоу – Пасадина»
Ранним утром черный «форд-мондео» плавно мчался по ещё пустой автотрассе, поднимая широкими протекторами прозрачные облачка пыли. Диск солнца только поднимался над зелеными полями Аризоны, и день обещал быть погожим, без дождя.
За рулем мощного седана восседал несколько чопорный мужчина в костюме стального цвета, с раскосыми глазами. Китаец при рождении, но европейского и американского воспитания, телохранитель и правая рука мистера Эллисона, Сунь Ли. Пассажирское место на переднем сидении занимал сам Роберт Эллисон в обличии Мэтью Гранта.
Молодцеватый и элегантный вид Ли нисколько не вязался с сегодняшней затрапезной внешностью босса. Его можно
