оятно мощные деревья словно напоминали, что всегда здесь были и всегда будут, что бы человек ни строил в угоду своих потребностей.
Неожиданно ход моих мыслей был остановлен громким детским криком. В этом крике был явный призыв о помощи. На интуитивном уровне я почувствовала, что случилось нечто очень серьезное, что не относиться к капризам и шалостям. При столкновении с реальной опасностью и дети, и взрослые обычно используют все возможности своих лёгких,
лёгких, словно бросая все существующие силы на призыв о помощи. Невозможно спутать его ни с чем, ведь в этом крике вся сила направлена на выживание и исходит он из самых глубин, требуя незамедлительной реакции от находящихся рядом людей. Оказалось, что неподалёку работал «Панда-парк».
Разнообразные лесенки, канаты и веревочные мостики буквально оплели своей паутиной величественные деревья. Гостям парка предлагались несколько вариантов маршрутов. Самый простой находился близко от земли и состоял из простых комбинаций разного рода заданий. А вот максимальный уровень сложности проходил почти у макушек сосен, там, где стройные стволы украшали широко распахнутые лапы зелёных веток. Но удивительно было не это, а то, что приблизительно в 5-6 метрах над моей головой, держась на одной страховке, висел ребёнок 4 лет от роду. Кроха не смог добраться до конца маршрута, который по плану завершался зип-лайном. Этот популярный способ переправы через горные реки у туристов выполнял функцию развлекательного препятствия в веревочном парке. Только преодолеть его, видимо, могут далеко не все посетители.
Малыш наверху кричал, давая сигнал всем о возникшей проблеме. Иногда делал паузы и тянулся всем телом и руками к недосягаемой веревке, за которую пытался зацепиться. К сожалению все, что получалось – это беспомощно барахтаться в воздухе. Это огорчало его неимоверно, и с новой силой сигнал о помощи разрывал тишину.
Не одна я откликнулась на этот призыв. На поляне собрался народ. Люди стояли, запрокинув головы, сопереживающие и взволнованные. Однако все они прекрасно контролировали свои эмоции. Говорила с ребёнком только одна женщина, а не все сразу, что было очень правильным решением. Коротко и ясно женщина сообщала только факты:
– За помощью уже пошли. Сейчас снимут. Все хорошо. Так бывает – это поправимо! – она так хорошо и правильно все говорила, что вначале я приняла её за маму малыша.
Крик быстро прекратился, и последние всхлипы затихли, как только пришёл сотрудник парка. Ситуация решилась моментально. Ребёнка очень быстро поставили на маленький островок из плотно сбитых вокруг сосны досок. Находясь по-прежнему высоко и абсолютно один, мальчик стоял и спокойно ждал, как оказалось, маму.
Она появилась неожиданно, поскольку до этого момента никто и не знал, с кем ребёнок на маршруте. Все это время она молча наблюдала за происходящим со стороны, видимо, находясь в другом конце парка. Съехав по зип-лайну только тогда, когда путь для неё стал свободен, и, ловко орудуя карабинами и страховками, она с невозмутимым лицом перестегнула и себя, и ребёнка. Малыш стоял почти у самой верхушки сосны на деревянном настиле, не издавая ни одного звука. Лицо его было спокойным и серьезным. Мама ему что-то тихо сказала, и они друг за другом начали спускаться вниз по маленькой узкой лесенке. Никто никого не поддерживал, не ждал и не подгонял. Очень организованно и достойно они добрались до земли, и пошли неспешно сдавать инвентарь.
Можно было уходить. Опасность миновала. Однако я стояла и провожала взглядом эту бесподобную пару.
Внешне эта женщина была похожа на тысячи других мамочек, но при этом она была неповторима в своей уверенности в себе и своём ребёнке. Никто не слышал материнских криков, пока ребёнку оказывали помощь. Издалека она могла только наблюдать и терпеливо ждать. Но как только это оказалось возможным, она оказалась рядом. Это спокойствие и хладнокровие к любым ситуациям она передала своему сыну. Он верит маме настолько, что готов лезть за ней на макушки деревьев, спрыгивать по канату с сосны на сосну, ждать её, ютясь на дощечке, столько, сколько нужно, только потому, что это его мама! Так они живут. Это для них обычная жизнь.
Волновалась ли она за сына, не имея возможности быстро помочь ему? Хотелось ли ей кричать и звать на помощь? Я не знаю этого. Её действительно не было видно и слышно. Может во время происшествия она звонила в администрацию, сообщая о происходящем по телефону, понимая, что её крик только перепугает ребёнка ещё больше? На это тоже нет ответа. Может они с сыном постоянно ходят в походы по лесам Карелии и не боятся ничего, даже медведей. Да, такие люди там есть, и близость хищных животных в природе вырабатывает в характере стойкость и собранность. Возможности спросить у меня не было, и все детали остались в тени.
Тем не менее, в этом маленьком мальчике уже сейчас мужества больше, чем во мне – это точно. Честно признаюсь, что подобной смелостью не обладаю, и высоты слегка побаиваюсь и остерегаюсь. Может, слишком много видела пациентов в травматологических отделениях после
