на голове. Борода всклокочена. Лицо красное, морщинистое. Похоже, что главный страж пьян.
– В чем же есть твоя служба? – вопросил возмущенный Роман. – Ворота совсем настежь распахнуты! Не видно других стражников…Где же они?
– Ну, как бы тут сказать…, – замялся вояка. – Помянули мы тут…праздник, как бы сказать…святого…там Марка!
– Какого еще святого Марка? – удивился княжич. – Что-то не слышал я о таком святом дне!
– Есть, есть, господин, – кивнул головой стоявший по левую руку от Романа боярин Лучезар. – Такой день мы знаем!
– Тогда почему же наш отец Алексей ничего об этом не говорил? Батюшка пока не забывал ни одного святого дня! Каждое утро говорил! Неужели запамятовал?
Свита безмолвствовала.
– Ладно, пойдем тогда к башне да посмотрим на службу наших городских воинов! – молвил княжич и стал слезать с лошади.
– Ох, великий князь! – вскричал испуганный начальник охраны. – Не надо тебе туда идти! Грязно там и сыро: замараешь свои благородные ноги!
Но Роман уже направился к комнатке охраны. Вслед за ним пошли, спешившись, черниговские бояре. Когда княжич со свитой вошел в полутемное, сыроватое помещение башни, им в ноздри ударил неприятный запах сырости, плесени и немытых тел.
Спустившись по ступеням в маленькую комнату, высокие посетители увидели большой прямоугольный, залитый чем-то желтым, стол. На нем стояла мерцавшая свеча, а по углам лежали, казалось, бездыханно, городские стражники.
– О, Господи?! – вскрикнул княжич. – Неужели умерли?!
Никто ему не ответил. Бояре в страхе переглянулись.
Вдруг со стороны земляного пола донеслись шорохи и легкий шум ползущего тела.
– Эх, как-вот плыли мы по Днепру-реке! – противно прогнусавил кто-то.
Из-под стола вылез здоровенный чумазый мужик. Видя знатных людей, он, казалось, испугался, попытался встать на ноги, но не смог!
Вопль пьяницы оживил лежавшие по углам мнимые трупы. Пьяные охранники зашевелились и начали приподниматься. Ближайший из них, лежавший у входа, схватился за скамью и стал подтягиваться на руках, но у него ничего не получилось: скамья оторвалась от стены, рухнула и придавила воина.
– Ох, грехи наши тяжкие! – вскричал охранник. – Что же такое происходит? Неужели враги город наш полонили?!
– Пусть идут они к бесу назойливому! – грубо выругался другой очнувшийся воин. – Пей да гуляй, пока ты жив! Нам и так тут всем концы настанут, если татары поганые придут!
И он, подняв голову с невидящими глазами, заорал: – Шла девица, девка красная!!!
Княжич, потрясенный увиденным, молча стоял и прижимал к груди руки. Он, казалось, лишился дара речи. Бояре подбежали к нему, окружили.
– Пойдем отсюда, Роман Михалыч, – умоляющим голосом произнес боярин Годин. – На воздухе
