кавалер, который, по-видимому, тайком наблюдал всю эту сцену, а теперь вышел из своего укрытия и присоединился к приятелю.
– Похоже на то, – небрежно отвечал первый.
– Старуха держит ее как певчую птичку в клетке, – продолжал второй, – и если кто-нибудь захочет обменяться с ней словечком, рискует получить по макушке, ведь рука у престарелой матроны Эльзы сильная, а прялка, как всем известно, тяжелая.
– Во имя всех святых, – воскликнул первый кавалер, останавливаясь и оглядываясь, – да где же ее прячут?
– В каком-то голубином гнезде над ущельем, но увидеться с ней невозможно, разве что рискуя навлечь на себя громы и молнии, которые будет метать ее злобная бабка. Малютку воспитали в строгости и благочестии, предназначая для монашеского поприща, и никуда не пускают, кроме как к мессе, на исповедь да к причастию.
– Гм… – откликнулся кавалер. – Она и вправду похожа на Святую Деву, как ее изображали на самых изящных старинных картинах. Когда я поцеловал ее в лоб, она взглянула мне в глаза серьезно и невинно, словно дитя. Какое искушение свести с ней знакомство поближе!
– Берегись бабкиной прялки! – со смехом предостерег другой.
– Видал я сварливых старух, меня не запугаешь, – заверил кавалер, и тут они завернули за угол и скрылись из виду.
Тем временем бабушка и внучка очнулись от безмолвного потрясения, с которым они глядели вслед молодому кавалеру, заслышав у себя за спиной хихиканье; чьи-то сияющие глаза воззрились на них из-под целого пука темно-розового, с длинными стеблями клевера, глубокие карминные тона которого казались еще более насыщенными и яркими в лучах закатного солнца.
Перед ними предстала Джульетта, главная кокетка среди соррентийских девиц, со своими широкими плечами, полной грудью и большими черными, с поволокой, выразительными очами, весьма напоминающими глаза того серебристо-белого вола, которому и предназначался нарезанный ею клевер. На ее бронзовых щеках, гладких, как у мраморной статуи, играл румянец, цветом под стать разломленному гранату, а ее пышные формы, медлительность движений и самая томность всего облика свидетельствовали о нраве спокойном и покладистом, каковой она проявляла, во всяком случае, пока ей угождали, ведь надобно заметить, что в глубине ее прекрасных глаз таились искорки, которые иногда могли обратиться сверкающими молниями, подобно ее родным итальянским небесам, прелестным и безмятежным, но готовым в один миг омрачиться, нахмуриться, разгневаться и обрушить на голову смертных ужасную грозу, если только придет им такая причуда. Впрочем, сейчас, когда она с озорным видом ущипнула Агнессу за ухо, на лице ее читались лукавство и веселье.
– Выходит, с тем прекрасным кавалером ты не знакома, сестрица? – спросила она, искоса поглядывая на Агнессу из-под длинных ресниц.
– Конечно нет! К чему честной девушке знаться с прекрасными кавалерами? – отвечала достойная матрона Эльза, энергично принявшись собирать непроданные апельсины в корзинку и аккуратно закрывая ее тяжелым
