юношей. Он был у нас и за конюха, и за кучера.
Невзирая на трудности, матушка заботилась обо мне и смогла дать хорошее домашнее образование, которое я мечтала продолжить в академии магии. При жизни матушки, моё желание могло бы осуществиться, даже несмотря на то, что в этом учебном заведении учились дети, принадлежащие к высшему сословию нашего королевства. Увы, сейчас мои планы на учёбу в академии имени Рулзериха, потерпели полную неудачу. Мечты медленно рассеялись в воздухе, оставив после себя лишь горьковатый привкус несбывшейся надежды. Мне некому было помочь. К сожалению, помимо двоюродной сестры матушки, моей тётки, которую я впервые увидела, когда матушку уже предали земле, родственников у нас не было или же они просто не желали знаться с нами. После похорон и тщательного осмотра усадьбы, родственнице вдруг до слёз стало жалко несчастную сиротинушку, то есть меня, и она решила никуда не уезжать, а поселиться в нашем имении.
Грустно усмехнувшись, я укуталась в старенькое одеяло и повернулась на бок, по-детски подложив под щёку ладонь. Несмотря на рухнувшие планы, я каждую ночь погружалась в мечты, в которых видела себя сидящей за партой в академии магии. На что я надеялась, мечтая об учёбе в элитном заведении? На своё благородное происхождение, от которого остался один пшик или же на странную магию, которая с некоторых пор поселилась внутри меня и, которую я безуспешно пыталась понять и изучить. Перечитав от корки до корки все свои немногочисленные книги, я не смогла найти в них нужного ответа. Это обстоятельство ещё больше убедило меня в том, что мне просто необходимы опытные преподаватели и наставники. Вот только не было уверенности, что меня там ждут с распростёртыми объятиями. Кому я нужна? Если только тётке, да и то лишь в качестве прислуги, а больше никому, я даже своему отцу не нужна, если он жив, конечно. Мир большой и, где-то там… живёт мой отец, которого я никогда не видела. В детстве, я часто спрашивала маменьку о нём. Бывало она вздохнёт, улыбнётся кому-то невидимому, и глаза её наполнятся светлой радостью. В такие минуты матушка обнимала меня, прижимала к себе и, погладив рукой по голове, уходила прочь из комнаты. Я уже тогда, своим детским умом понимала, что ей нелегко говорить о моём отце. В итоге, перестала задавать ей вопросы на эту тему. Прошли годы, и я подросла. Девочка незаметно превратилась в стройную юную девушку, а матушка, вдруг, слегла. Это случилось два года назад. В памяти всплыло наше прощание. На глаза тут же навернулись слёзы и спазм сдавил горло. С трудом проглотив горький комок, я мысленно вернулась в тяжелые для меня времена и, словно наяву, почувствовала жар от ладоней матушки. Она сняла со своей шеи цепочку с талисманом, взяла меня за руку и вложила в раскрытую ладонь серебристую нить с руной, изображающей причудливое сплетение узла, окружённого неизвестными символами.
– Это принадлежало твоему отцу, – в глубине синих глаз вспыхнул огонёк и тут же погас. Она улыбнулась, хотела сказать что-то ещё, но не успела. Тело её обмякло, глаза
