скоро становится понятным, что эта модель есть республиканизм эпохи древнего Рима, и все эти слуги, в силу своей лени и нищеты, являются заложниками тщеславия своих хозяев. Разумеется, в тех майоркинских хозяйствах, где можно обходиться прислугой максимум из двух человек, содержание пятнадцати работников считается излишеством. Когда задумываешься об огромных просторах невозделанной земли, утраченных ремеслах и отсутствии всякой надежды на прогресс – последствиях всеобщей бездеятельности и недомыслия, трудно определить, кто из двоих заслуживает большего осуждения: хозяин, потворствующий формированию и укоренению в своих соотечественниках привычки к самоунижению, или холоп, который предпочитает унизительную праздную жизнь труду, через который он мог бы вернуть себе независимость и человеческое достоинство?
Однако некоторые богатые майоркинские собственники не стали мириться с постоянным ростом своих расходов, снижением доходов, с приходом в упадок своих поместий и нищенским прозябанием своих работников и начали принимать неотложные меры. Они передали часть своих земель крестьянам под выплату пожизненной ренты. Г-н Грассе де Сен-Совер отмечает, что во всех тех крупных поместьях, где был использован подобный опыт, неплодородная ранее земля, оказавшись в умелых руках заинтересованных работников, начала давать до такой степени богатые урожаи, что стоит подождать, пишет он, еще пару лет, и результаты превзойдут всякие ожидания сторон, заключивших подобный договор.
Прогнозы г-на Грассе де Сен-Совера полностью оправдались, и уже сегодня земли многих поместий, включая Establishments, превратились в один огромный сад; численность населения стала возрастать, на возвышенностях стали строиться дома, к крестьянам пришло некоторое избавление, которое пусть и не сделало их пока еще более просвещенными, зато пробудило в них интерес к труду.
Пройдет еще немало лет, прежде чем майоркинец станет по-настоящему активным и сознательным тружеником; ему, так же как в свое время нам, еще предстоит преодолеть ту болезненную стадию формирования, на которой главенствующим мотивом всех человеческих поступков является алчность, пока, наконец, он не поймет, что это не может являться сутью человеческого бытия. Так что простим ему пока полное посвящение всего себя игре на гитаре и перебиранию четок. Можно с уверенностью сказать, что все нецивилизованные народы ожидает более счастливая (в сравнении с нашей) судьба; однажды мы поможем им встать на путь, ведущий к истинной цивилизации, не требуя от них за это ничего взамен. В их развитии еще не наступил такой момент, когда людьми начинают овладевать революционные страсти, подобные тем, какие в одночасье охватили нас, как только мы осознали свою зрелость. Франция, одинокая, непризнанная, осмеянная и бойкотируемая всем остальным миром, сделала огромный прорыв вперед, однако звукам наших громких сражений не суждено было вывести из состояния летаргии эти малые народы, которые, на расстоянии пушечного выстрела от
