современных мастеров, если верить „Справочнику имен известных майоркинских художников“, опубликованному ученым Антонио Фурио. Откровенно признаюсь, что на протяжении всего моего срока пребывания в Пальме я так и не понял, что нахожусь в окружении такого большого числа великих людей, более того, я не заметил даже ни малейшего намека на существование таковых…
В немногих богатых домах можно встретить полотна художников, представителей испанской школы… Однако если вы пройдетесь по магазинам или заглянете в дома простых жителей, вы увидите точно такие же нарисованные цветными красками рисунки, какие выставляют на продажу у нас в публичных местах и которые могут рассчитывать на свое конечное местопребывание не более чем под крышей дома какого-нибудь сельского бедняка».
Особой гордостью Пальмы является дворец графа Монтенегро, теперь восьмидесятилетнего старца, бывшего Генерал-капитана, одного из самых именитых и богатых коренных майоркинцев.
В собственности этого сеньора имеется библиотека, которую он позволил нам осмотреть; однако я так и не воспользовалась ни единой книгой. Если бы мой ученый соотечественник не предупредил меня, что за сокровища хранятся на этих полках (я испытываю к книгам чувство сродни жуткому трепету), вдоль которых я шла, чувствуя себя петухом из басни, раскопавшим бесполезную для себя жемчужину, то мне так бы и не удалось упомянуть о ней ни слова.
Мой земляк[24], который уже два года жил в Каталонии и на Майорке, проводя исследования, связанные с историей романских языков, любезно предложил мне почитать свои заметки и даже позволил мне воспользоваться ими по моему усмотрению, проявив тем самым щедрость, совершенно не свойственную людям, занимающимся наукой. Если бы моего компаньона не восторгало все на Майорке в той же степени, в какой, напомню читателю, меня здесь все разочаровывало, то, пожалуй, я бы так и не воспользовалась этим предложением.
Возможно, на мое личное восприятие повлиял тот факт, что во время моего приезда на Майорку там находилось двадцать тысяч испанцев, бежавших из охваченной войной страны. Это причиняло коренному населению, предоставившему кров всем спасающимся, большие неудобства. Поэтому объяснимо, что Пальма показалась мне тогда местом, не вполне пригодным для проживания, а майоркинцы – хозяевами, не вполне готовыми выдержать еще одну волну мигрантов. А ведь каких-нибудь два года назад дела обстояли далеко не так плохо. И все же я предпочитаю впасть в немилость поборников справедливости, нежели делиться впечатлениями, которые не являются собственно моими.
Скажу больше, я даже испытываю удовлетворение от критики и упреков, выражаемых публично; но я не могу смириться с обвинениями, предъявляемыми за глаза, что имело место уже неоднократно. Ведь только таким образом можно добиться, чтобы книга о Майорке стала более правдивой и интересной для широкого круга читателей, а не превратилась в некое изложение отрывочных и, скорее
Г-н Тастю, наш ученый-лингвист, супруг одной очень талантливой и светлой поэтессы, женщины, известной своим благородным характером. (
