рыбалок я сказал, что хочу перевестись в Школу изобразительных искусств. Другой бы отец на его месте вспылил или начал меня отговаривать. Сказал, что я совершаю ошибку и вообще, почему бы не заняться боксом или футболом? Вместо этого он подробно расспросил меня, чем продиктовано такое решение? Как я пришёл к нему? Что планирую делать дальше? В какой ВУЗ поступать и на кого учиться? Кем однажды работать?
Да, он всегда вёл себя со мной, как со свободным дееспособным человеком, а не безмозглым ребёнком.
Отец был немногословным человеком. Крепким, как скала. Внимательным. Порядочным.
И мне будет его не хватать.
В противовес ему, мама приносила с собой шум и лёгкий хаос. Была говорливой и очень смешливой. Двух более разных людей было не сыскать во всём мире. Однако она источала неподдельную любовь и дарила её всем щедрой рукой. Членам семьи. Друзьям. Соседям. Дворовым животным.
Она проявляла заботу о каждом, не прося ничего взамен. Каждый, приходящий в наш дом, чувствовал себя желанным гостем. Я запомнил её улыбку, морщинки в уголках глаз и грудной смех.
Мне будет не хватать её, покуда я жив.
Леся пошла в неё. Росла озорной и очень громкой, и в то же время такой же отзывчивой и добросердечной. Очень долго она не выговаривала букву «Р», и я хохотал до слёз, слушая её торопливую скомканную речь. Простой пересказ школьных будней веселил меня, как не могла никакая комедия.
Мысли о трёх самых близких мне людях поддерживали меня в Ниаттисе, когда становилось особенно тяжело. Когда мы теряли друзей и союзников. В самом начале моего пути там, я верил, что однажды вернусь домой. Ближе к середине военной кампании я обрёл новой дом, почувствовал себя на своём месте. Поверил, что смогу построить в Ниаттисе новую жизнь с Седонией. Её смерть лишила все эти планы смысла. Тогда-то и проснулось в душе уже погасшее желание вернуться на Землю и вновь увидеть свою семью.
А сейчас…
Сейчас, разглядывая заметённую осенней листвой могилу, я осознал, что, кроме сестры, у меня теперь никого не осталось. Как я и боялся, моё долгое отсутствие, словно камень, пустило круги по воде. И для кого-то они оказались девятым валом.
– Ну что тут у нас? – Никитин затянулся сигаретой и подошёл к телам, лежащим возле пустыря.
Серая рассветная хмарь не желала отступать. Темнота медленно уползала в своё логово, оставляя подарки дневным жителям. Один из таких и обнаружил участковый, приехавший по вызову жителя ближайшего дома.
– Слышь, Жулебинский Макконахи, – криминалист Гнедков устало растёр бледное лицо, на котором выделялись только красные глаза с полопавшимися сосудами, – сворачивай свои замашки! Хочешь, сам участкового расспрашивай.
Он не отвлекался от фотографирования уже подмёрзших тел и отпечатков обуви. Кровавая наледь сковала землю, и любое касание заставляло
