собравшись с силами, я твёрдо произнесла:
– Я могу дать слово, что я мало того, что не верю в любовь с первого взгляда и всякую там любовь предначертанную судьбой или звёздами, но я так же с уверенностью могу сказать, что никогда и ни при каких обстоятельствах я не влюблюсь в мужчину, который меня похитил и держит насильно в своём доме.
Арарс снисходительно улыбнулся, посмотрев на меня как на несмышлёного ребёнка, что было очень даже обидно. Похоже, он вообще не воспринимает мои слова всерьёз.
– Во-первых, никогда не говори никогда. Во-вторых, я из тех мужчин, кто всегда добивается желаемого. И ты моя Фейт, только моя.
– Нет, я своя собственная. – Ух, слышал бы сейчас кое-кто эту фразу, он бы долго надо мной смеялся.
– О нет, моя сладкая, – Арарс коварно прищурил глаза и шагнул ко мне, – Ты моя и только моя.
– Нет! – упрямо выдавила из себя, бочком приближаясь к мирно лежащей на столе кастрюле. Ну это так, на всякий случай. Хотя что-то мне подсказывает, что мне всё-таки придётся ей воспользоваться, а то вон как вздымается от тяжёлого дыхания мужская грудь, и его приоткрытые губы так и говорят, что кое-кто задумал что-то нехорошее.
– Но я-то знаю, – спокойно ответил Арарс, но в его взгляде не было ни грамма спокойствия. Чёрные глаза вновь стали переливаться красным, пугая до дрожи в коленках своим жутким цветом.
– Но ведь так нельзя! – чуть ли не с детской обидой выкрикнула, возмущаясь такой несправедливостью. Я тогда тоже так хочу. Чтобы вот так вот пальчиком на что-нибудь или кого-нибудь тыкнуть и сказать – это моё. И всё, это и правда становится моим. Вот только мне для такого надо обладать не хилыми силёнками, чтобы никто и пискнуть против этого не посмел.
– Но я ведь тебе нравлюсь, правда? – неожиданно серьёзно спросил Арарс и я чуть не подавилась смехом.
Ага, нравится! Я ведь просто голову теряю, когда незнакомые мужчины запирают меня посреди опасной пустыни и говорят, что теперь я принадлежу им. Ведь для счастья как раз и нужен жуткий, явно властный тип, за которым охотится стража и, как мне подсказывает чутьё, кое-кто похуже, к примеру императорские гончие.
Я не сдержала улыбки и ответила:
– Да. – Даже Арарс был удивлён, явно не ожидая, что я скажу «да», ещё и таким искренним тоном, без тени сарказма. Про себя я уж промолчу. Я даже язык прикусила от возмущения, не понимая, как вместо трёх букв произнесла две, да ещё и ни одна из них не совпала с планируемым результатом.
– Правда? – удивлённо выдохнул Арарс и тут же хитро улыбнулся, шагнув ко мне.
– Конечно же да, это была правда. – И это сорвалось с моих губ вместо – «конечно же нет, это был сарказм». И ладно бы слова прозвучали как-то язвительно и зло, так нет же, мой голос снова был вполне искренним и даже до противного смущённым, словно я только что добровольно сделала признание в любви.
Неужели это всё ещё действие зелья правды? Да ну, быть не может! Столько
