и умываюсь, эта прохлада хотя бы ненадолго облегчает мое состояние.
Когда я наконец-то выхожу из ванной и спускаюсь на первый этаж, уже на лестнице чувствую едва уловимый запах еды. Для меня это сейчас очень нежелательно, потому что слишком большая вероятность повторения утреннего аттракциона. Разворачиваюсь и иду в детскую, решаю сначала найти Марту и поговорить с ней.
В итоге я сталкиваюсь с ней прямо в коридоре, возле ее спальни, но, когда резко останавливаюсь, чувствую сильное головокружение. С силой зажмуриваюсь, но это не помогает. Стены начинают крутиться вокруг с бешеной скоростью, и я оседаю на пол без чувств.
Прихожу в себя на кровати в своей комнате. Надо мной стоит Марта и обеспокоенно разглядывает мое лицо.
– Как ты?
– Голова немного кружится, – но, зато тошнит уже меньше, замечаю про себя.
– Я вызвала нашего семейного врача. Он обещал заехать сегодня после обеда. Ты поспи немного, если что-то понадобиться, позвони домработнице.
– Спасибо.
Марта уходит, а я устало прикрываю глаза. Обессилена настолько, что даже не могу достать из-под себя одеяло и укрыться. Просто сворачиваюсь в клубок и проваливаюсь в глубокий сон.
Просыпаюсь от едва уловимого шороха и осматриваюсь по сторонам. В комнате возле окна стоит Марта и приглушенным голосом о чем-то разговаривает с мужчиной. Заметив, что я проснулась, они оба подходят ближе.
– Настя, это Роберт, наш семейный врач. Он осмотрит тебя, а я пока отойду, – с этими словами Марта уходит, оставляя на тумбочке возле кровати графин с водой.
– Здравствуйте, – произношу несмело хриплым после сна голосом.
– Добрый день, – замечаю, что он говорит на чистом русском языке, акцента почти не чувствуется.
– Расскажите мне, как можно подробнее, что у вас случилось, – у него такой мягкий обволакивающий голос, что мне кажется, тут, как на духу, все секреты расскажешь.
– Тошнит сильно, особенно утром и голова кружится.
– Марта сказала, что вы недавно пережили сильный стресс?
– Да, у меня умерла мама, – тихо выдавливаю из себя не живым голосом.
– Примите мои искренние соболезнования. Вы что-нибудь принимали из препаратов? Может быть успокоительное?
– Нет, не принимала.
– Позвольте я вас осмотрю.
С этими словами он меряет мне температуру, давление, пульс. Даже горло проверяет, хотя признаков простуды у меня никаких нет. А потом он задает мне вопрос, который разрывает мои внутренности на части.
– Беременности быть не может? – хорошо, что врач, спрашивая это, не смотрел на меня, а что-то писал в своем блокноте. Иначе бы он увидел на моем лице отражение всех оттенков шокового состояния.
На меня столько навалилось в последнее время, что я совсем забыла о той ночи и о возможных ее последствиях. Я даже не могу сказать точно, предохранялся ли Алекс, и вообще в целом, я об этом мало
