Наткнулся на знакомое стихотворение, медленно прочитал вслух:
Я твой. Пусть ропот укоризны
За мною по пятам бежал,
Не небесам чужой отчизны –
Я песни родине слагал!
И в это время послышался стук в дверь.
Кирилл удивленно глянул на часы: третий час ночи. Подумал: кто бы это мог быть? Может, вернулся отец, чтобы сыну не было одиноко?
Но это был не отец.
Прислушиваясь к своим ощущениям и не чувствуя холодка тревоги, Кирилл вышел в сени, включил свет и распахнул дверь. На него исподлобья, оценивающе смотрела высокая молодая женщина в собольей шубке с непокрытой головой. На улице шел легкий снежок, и волосы ночной гостьи искрились от снежинок, словно посыпанные жемчугом. Она была не то чтобы красива, но миловидна, с крупными, красивого рисунка губами и слегка раскосыми зеленовато-серыми глазами. И эту женщину Кирилл знал. Ее звали Лилией Калашниковой. Больше десяти лет назад она была его женой.
– Здравствуй, – сказала она низким, слегка хрипловатым голосом, от которого он когда-то сходил с ума. – Я опоздала? Бабу Улю уже похоронили?
Кирилл кивнул, сглатывая слюну, как завороженный разглядывая бывшую жену.
– Как жаль! – огорчилась Лилия, сморщив нос. – Я поздно узнала, а так хотелось успеть.
Кирилл промолчал, подумав, что ее присутствие не принесло бы радости никому из его родных и близких. Никто из них не знал причины ее ухода от него, все осуждали жену и не жаждали с ней встреч. Все, кроме него самого.
Лилия усмехнулась:
– Ты не впустишь меня?
Кирилл очнулся, безмолвно отступил в сторону. Потом выглянул на улицу, ища глазами машину или какой-нибудь другой транспорт, на котором прибыла Лилия, ничего и никого не увидел и закрыл дверь.
В горнице сильно пахло смолой, на полу еще лежали еловые ветки. Гостья сбросила шубку и осталась в серебристо-белой пушистой водолазке, обтягивающей высокую грудь, и бежевого цвета, с черными кистями, юбке. Кирилл предложил ей теплые тапочки, которые баба Уля держала специально для гостей, и Лилия сбросила кремовые сапожки почти без следов снега. По-видимому, ее высадили у дома Тихомировых и машина сразу уехала. Хотя Кирилл и не слышал мотора.
– Чай, кофе? Могу сделать глинтвейн.
– Я не замерзла. Но от глинтвейна пожалуй, не откажусь.
Кирилл отмерил в необходимых пропорциях ингредиенты для напитка: красное сухое вино бордо, сахар, корица, гвоздика и две дольки апельсина и лимона, подогрел вино, смешал все и подал гостье в фарфоровой чашке – бокалов у бабы Ули не водилось издавна.
Лилия взяла чашку обеими руками, отхлебнула, поискала глазами, где бы сесть, и Кирилл усадил ее в свое кресло. Когда-то и ей нравилось сидеть в нем, забравшись с ногами, в те времена, когда они вместе
