видеть сны из чужой жизни. Очень редкое, неординарное, в науке не описанное – ну и что из того? Достаточно взглянуть на факт снов в другой плоскости, и окажется, что это просто-напросто весьма интересное и любопытное явление!
Тем более, что за двадцать лет они, по большому счету, не причинили ей ни физического, ни морального вреда, и психику, похоже, оставили в неприкосновенности. Значит, стоит окончательно перестать их бояться, и слабость и разбитость после них исчезнут сами собой…
Но если так, стало быть, она вылечивается, вернее, она сейчас, в эту вот минуту сделала первый шаг к излечению!..
И это здорово, просто отлично! Сны не кончились, кончился страх перед ними. Все правильно и логично: сначала ситуация владеет тобой, потом ты владеешь ситуацией… Но надо отдать должное: если бы не Баринов, не исследования в лаборатории, ей самой и в голову не пришло записывать и систематизировать сны, тем более, отнестись к ним не как к патологии, не как к несчастью, а как к редкому дару. Да-да, именно дару! Ведь это дар – прожить, пусть во сне, десятки и сотни жизней за одну, тебе отпущенную!
…Нина сидела за столом в комнате дежурных электронщиков, часы показывали половину первого ночи, кругом стояла тишина, а в ее душу – избитую, израненную, многолетне истерзанную собственными мыслями – возвращалось спокойствие, тихая радость и что-то, похожее на умиротворение.
Она словно раздвоилась в ощущениях вековой усталости и, одновременно, необыкновенного прилива сил.
«Наверное, именно так выглядят покой и благодать», – спокойно и чуть отрешенно подумала Нина.
Больше не надо строить бетонных и каменных стен между собой и окружающими, больше не надо замыкаться в себе, не надо стремиться к тому, чтобы сознание «схлопнулось» в ней…
4
Коробок с лентами самописцев прибавилось, это Нина заметила, когда Баринов доставал из шкафа знакомую красную папку.
Достал – и положил перед ней. Нина улыбнулась и покачала головой.
– Своими словами, Павел Филиппович. Своими словами!
– Понял, – не смутился он. – Итак, восемьдесят ночей – девять снов. Ваших снов. Статистика – не ахти, ни один серьезный экспериментатор не стал бы даже думать над обобщением, тем более, делать выводы, даже предварительные. Но мы – люди несерьезные, – Баринов прищурил правый глаз, – поэтому… Одним словом, мы убедились, что ваши сны имеют место быть. Они – объективная реальность, данная нам, вернее, вам в ощущениях. А нам, естественно, в показаниях приборов.
– А вы сомневались? – не выдержала Нина.
– Лично я – нет. Но ряду моих коллег присущ здоровый скептицизм, что нормально и правильно, и показаниям приборов они верят больше, чем себе. Ваши же энцефалограммы, Нина Васильевна, могут убедить любого. Они четко и однозначно указывают на шестую
