же мог Тао Цянь допустить, чтобы его воины убили моего отца! – скрежеща зубами, негодовал Цао Цао. – При такой вражде не жить нам с Тао Цянем под одним небом! Я сейчас же подниму все войско и сотру Сюйчжоу с лица земли! Только тогда я буду считать себя отомщенным!
В это время цзюцзянский правитель Бянь Жан, большой друг Тао Цяня, узнав об опасности, грозящей Сюйчжоу, двинулся с пятитысячным войском на помощь Тао Цяню. Цао Цао, проведав об этом, пришел в ярость и послал Сяхоу Дуня поймать и убить Бянь Жана.
Ночью к Цао Цао явился Чэнь Гун – человек, также всей душой преданный Тао Цяню. Цао Цао знал, что это наперсник Тао Цяня, и сначала решил не допускать его к себе, но, памятуя о милостях, когда-то полученных им от Чэнь Гуна, передумал и принял его в своем шатре.
– Мне стало известно, что вы с большим войском направляетесь к Сюйчжоу, чтобы отомстить за убийство отца, – произнес Чэнь Гун. – Вы собираетесь перебить там весь народ, и это заставило меня прийти к вам и заступиться за невинных людей. Должен вам сказать, что Тао Цянь высокогуманный человек, он не из тех, кто из-за корысти забывает о справедливости. Ваш отец встретил злую смерть, но это вина Чжан Кая, а не Тао Цяня. И какую обиду причинило вам население округа? Истребить его было бы преступлением. Прошу вас хорошенько поразмыслить об этом.
– В прежние времена вы оставили меня и ушли, – гневно сказал Цао Цао, – с какими же глазами вы явились ко мне теперь? Тао Цянь погубил мою семью, и я поклялся, что вырву у него печень и вырежу сердце. Только так я смогу утолить свою жажду мести. Хоть вы и приехали сюда специально ради Тао Цяня, я буду поступать так, словно не видел вас и ничего не слышал.
Чэнь Гун поклонился, вышел и со вздохом сказал:
– Теперь у меня не хватит совести смотреть в глаза Тао Цяню.
И он уехал в Чэньлю к правителю Чжан Мо.
Войска Цао Цао бесчинствовали повсюду: избивали людей, оскверняли могилы. Когда весть об этом дошла до Тао Цяня, он воскликнул, обратив лицо к небу и проливая слезы:
– Должно быть, я виноват перед небом, если оно послало такую беду на народ Сюйчжоу!
И он спешно созвал своих военачальников на совет.
– Войска Цао Цао приближаются, – сказал Цао Бао. – Как можно сидеть сложа руки в ожидании смерти? Я хочу помочь вам, господин мой, разбить врага.
Тао Цяню ничего не оставалось, как двинуть свои войска навстречу противнику. Они издали завидели армию Цао Цао, клокочущую, как снежный буран. Над головным отрядом развевалось белое знамя, на обеих сторонах которого крупными иероглифами было написано: «Мщение!»
Войска выстроились в боевой порядок. Цао Цао, одетый в белый шелковый халат, выехал из строя, размахивая плетью. Тао Цянь тоже выехал вперед, должным образом поклонился и молвил:
– Из доброго намерения поручил я Чжан Каю охранять вашего батюшку, не подозревая, что у него душа разбойника. Надеюсь, вы разберетесь в этом
