припомнить статьи с портала. При всей его популярности, тексты писали явно не духовные наследницы Достоевского.
– Кто-то же работать должен, – заметила она.
– У наших сотрудников есть дети, сестры и братья, друзья и знакомые.
– Если говорить коротко и по существу, кумовство?
– Да, – без тени смущения или раздражения подтвердила Люда. – Но оно выгодно обеим сторонам.
– Я понимаю, чем это выгодно им, но порталу…
– Нам нужны проверенные люди. Те, кому можно доверить всю правду – какой бы она ни была. Кто подаст в эфир нужные кусочки этой правды. Через вакансию, размещенную для всех, этого не получишь. Так что никто твои тестовые задания не читал, они сразу в корзину отправлялись.
– Да уж, меня это невероятно бодрит… – проворчала Ника.
– Но шанс поработать у нас у тебя все же будет. Держи. – Люда достала из кармана визитку и протянула ее собеседнице.
– Но я же не из своих.
– Но проверку прошла, я своему чутью доверяю. А теперь пойдем, послушаем, что там за музыкантов выволокли. Тоже, кстати, ребятам шанс дали, потому что правильные решения принимают!
Потому что начали использовать замгарин… Это, с одной стороны, нечестно и все-таки отдает сектантством. А с другой стороны, Боря действительно стал выглядеть и играть лучше. Так может, Даша была права и эти встречи стоит посещать?
Ника сжала визитку, лежащую в кармане, и улыбнулась. Она еще не получила работу. Никто не гарантировал, что это вообще случится, и все же Нику не покидало ощущение, что это действительно начало чего-то нового, большего… Она наконец-то обрела то, что уже перестала искать.
Макс любил своего сына. Но очень быстро выяснилось, что любить Франика на расстоянии куда проще.
Имя еще это дурацкое, Франик… Макс-то своего сына Димой назвал. Но когда это было? До развода, когда они еще пытались играть в семью. Потом они разошлись, возможностей пить стало больше, и Макс с готовностью воспользовался ими. Эвелина тоже воспользовалась – тем, что ей досталась фактически неограниченная власть над их сыном. Первым делом она поспешила переименовать его из Дмитрия в Франциска.
Макс на такое согласия не давал и подозревал, что это незаконно. Он для проформы порычал и пообещал подать в суд. Эвелина насмешливо заметила, что он не сумеет достаточно долго продержаться трезвым для суда. Она оказалась права. Хотелось пойти на принцип и во время их редких встреч называть сына Димой, но Макс понимал, что это будет жестоко по отношению к ребенку.
Он видел сына раз в месяц, может, два, три раза были редкостью. А теперь Эвелина с таким зачастила, и Франик оставался у него минимум раз в неделю.
Сначала Макс, конечно же, обрадовался. Вот оно, то, чего он хотел с самого начала и что не позволил бы ему ни один суд! Возможность наладить контакт с сыном, показать, на что он способен… А в десять лет Франик сам решит, с кем из родителей останется, и выберет отца.
Так что в теории это был отличный план, в котором
