вида, который случайно толкнул его в магазине. Поправив очки, мужик миролюбиво сказал:
– Ой, простите!
– Козел, – завизжал Кирюшка, – идиот, ты мне все ноги оттоптал!
Виновник инцидента молча окинул взглядом меня, красного от возмущения мальчика и, ничего не сказав, ушел. Зато продавщица, швыряя на прилавок пакет кефира, ехидно осведомилась:
– Давно сыночку прививку от бешенства делали?
Я вытолкала Кирюшку на улицу и возмутилась:
– Как тебе не стыдно!
– Ну и что, – парировал он, – самый настоящий козел и есть, пусть другой раз смотрит, куда ноги ставит.
– Ужасно, – бормотала я, – просто позор, ну как можно… что он о нас подумает!
Кирка посмотрел на меня свысока и хмыкнул:
– Прекрати, Лампа, мы никогда его больше не увидим! Не наплевать ли нам на его мнение?
Я не нашлась, что возразить. Вечером в мою комнату ворвалась Лизавета. С треском распахнула шкаф, вытрясла оттуда брюки, попыталась их натянуть на свою весьма объемистую попку и зарыдала в голос:
– Прикинь, Лампа, я стала толще тебя! Катастрофа!
Я вспомнила, как, придя из школы, Лизавета, взяв с собой коробочку шоколадных конфет, устроилась у телика и, недолго мучаясь, слопала все. Лиза продолжала плакать:
– Отвратительно! Я самая толстая, уродливая во всем классе! Вон Машка Гаврюшкина тощая-претощая…
– Может, тебе нужно есть поменьше сладкого, – робко сказала я, – мучного и жирного?.. Хочешь, куплю абонемент в спортклуб: шейпинг, аэробика, плавание. Живо десять кило потеряешь!
Лизавета вспыхнула огнем, потом швырнула мою одежду прямо на пол и прошипела:
– Спасибо, ты всегда знаешь, как утешить: да уж, если и ждать от кого сочувствия, так только не от тебя…
– Но что я плохого сказала? Диета и занятия физкультурой творят чудеса!
– Ничего, – злобилась Лиза, – ничего! Честно говоря, я ждала, ты скажешь что-нибудь типа: дорогая Лизонька, у тебя изумительная фигура! Вот спасибо так спасибо! Десять кило потеряешь! Значит, они у меня лишние?! Кстати, ты сама лопаешь конфеты, а других осуждаешь…
– Но я вешу сорок восемь килограммов и…
– Ничего слышать не хочу, – взвизгнула Лиза и выскочила в коридор, от души треснув дверью о косяк.
В скобяной лавке, слава богу, нашлись нужные дюбели и шурупы. Сунув в карман пакетик, я вышла на улицу, поежилась от пронизывающего ветра и услышала:
– Фрося!
Я машинально повернулась на зов, ноги притормозили. Так, значит, это знакомый из той прошлой жизни…
Моя биография четко делится на две части: до встречи с Катей Романовой и после. «До» была тихая жизнь под крылышком у мамы, оперной певицы, и папы, доктора наук, учеба в консерватории по классу арфы, неудачная артистическая карьера,
