ты! Ты – женщина, которой слишком нравится совать нос в чужие дела, я это твердо уяснил, – разойдясь, Энди сцапал Фей за плечо, сминая куртку: явно намекал, что не рад ее видеть среди своих. Но при этом почему-то не давал просто развернуться и уйти, как Эва и собиралась. Что же, ясно – хочет скандала, вот и все. Сама Эванджелин ни скандала, ни выяснения отношений не жаждала, тем более в таком виде, но и молчать не собиралась:
– Ну сую, а тебе-то что, Энди? Если ты не в курсе, это называется «наука», – Эва неприязненно сняла его руку со своего плеча, как цеплястую ящерицу, и уставилась в скуластое узкое лицо – нахально и открыто, чем умела прекрасно доводить до белого каления почти кого угодно. Чуть прищурилась, и собеседник зашипел сквозь зубы: на него тоже подействовало, гляди-ка. Эва, чуть усмехнувшись, с нажимом уточнила, не отводя взгляда: – Ты не хочешь разговаривать, я к тебе и не лезу, какие-то еще проблемы?
– Проблемы? У нашего народа все проблемы – из-за таких, как ты: из-за белых. Но знаешь, что я скажу – не делай вид, что тебе не все равно, как мы живем, книжная крыса! – с ненавистью процедил парень.
– С мамкой своей так говорить будешь, мальчишка, – резко отозвалась Эванджелин. – Глядите-ка, какой нашелся… Руки! Руки убрал, я кому говорю, – когда утэввский парень снова попробовал схватить ее за отворот куртки, она резким взмахом оттолкнула его, и напоследок метко ткнула носком сапога в голень над лодыжкой – от неожиданности задира охнул, потом цветисто выругался, но от нее отступил на пару шагов.
Совсем рядом раздался взрыв хохота – это кучка таких же молодых ребят, среди которых явственно были заметна компания индейских парней и девчонок, кажется, обсуждала что-то свое, но выглядело сейчас все так, будто хохочут они над Энди, получившим щелчок по носу.
– Смотри, как бы проблемы не начались у тебя, – огрызнулся Энди, брезгливо обтерев правую ладонь о колено – ту, которой хватал исследовательницу за одежду.
– Угрожаешь? Ну-ну, – Эва только усмехнулась, широко и неприязненно. – Я запомню.
Скандальный утэввский парень снова выругался – на этот раз на своем родном языке, развесисто и длинно. Эва отозвалась – резко и коротко, и на том же языке. Утэввский по-настоящему она знала очень слабо, но послать к черту задиру могла: научили в одной из первых экспедиций. Да и что сказал этот засранец, понять было несложно: сперва завернул красивую старомодную тираду на тему «чтобы койоты и волки в пустоши глодали твои кости», а напоследок обозвал «потаскухой белых чужаков». Ну-ну, борец за чистоту своего народа, тоже мне – подумала Эва. Ее давно не трогали беспомощные ругательства скверно воспитанных юнцов, потому что все они одинаковы: и юнцы, и их ругательства. Такой сопляк может найтись в любой общине, в любом «этническом» городском квартале: утэвво, как и краснокожие, предпочитали селиться рядом со своими и жить компактно всегда, даже когда
