tle>Львиная доля
Случилось всё, о чём будет рассказано, очень-очень давно. Египетские пирамиды ещё были юными, а по Малой Азии бродили арии, сильные и жестокие, покорители народов и укротители лошадей. Каково было жить в то время – вы узнаете из рассказа о юном Ттуте из рода Хали. Кто-то услышит в имени созвучие с будущим хеттским императором Тудхалией… Я не стану этого подтверждать, но и не отрицать не буду: кто же знает теперь-то детали юности грозного и великого Тудхалии?!
* * *
В окрестностях Адании, южного города Кисвадны, большая община лувийцев Палава сильно страдала от гигантского горного льва-людоеда, которого почитала бичом богов и опасалась даже звать по роду, аккуратно именуя его «клыки ночи».
Лобарь, научитель от харийцев, никогда не пропускал случая, чтобы показать могущество своего народа, а также расположить к себе лукавых и коварных рабов – лувийцев. Хари тонули в лувийском море – один хари, хоть и с железным клинком, приходился на сотню лувийцев, пусть и с медными мотыгами…
Потому на палавские склоны Лобарь Хала отправил не кого-нибудь, а собственного сына Ттута Хала с небольшим отрядом опытных горных охотников-хатти. Ттут прискакал на знаменитой хурритской колеснице под вечер, когда сладковатые дымы множества очагов смешивались на легком ветре и лениво перебранивались псы больших лувийских дворов.
Староста лувийского села принял сына научителя с поклоном и символическими дарами: гроздью мелких птиц, считавшихся особым деликатесом.
– Мы приехали вырвать у ночи клыки! – сказал Ттут Хала, пригибаясь под притолоку низкого входа в полуутопленный в землю гигантский общинный дом-сарай, где собирался заночевать.
Лувийское жилище для их огромных семей, в котором скученно и грязно проживало несколько поколений, представляло из себя толстостенный шалаш, возведенный над неглубокой ямой. Здесь горел большой общий родовой очаг, а по бокам – много малых хозяйственных очагов. В доме жили по нескольку сотен лет, строить новый дом было весьма накладно – ведь под угол дома обычай требовал заложить ритуально убиенного младенца. Это делало из лувийцев домоседов: ведь как не ожесточает человека жизнь, но в глубине души он все равно помнит об эдемских реалиях, и хочет быть добрым…
– Воля твоя, научитель, священна! – униженно и лицемерно кланялся староста. Страх перед харями всегда боролся в лувийцах с ненавистью.
– Подай моим людям ячменного пива и женщин, а мне расскажи, где клыки ночи нападают! – потребовал Ттут Хала, пытаясь играть роль умудренного жизнью воина, хотя от роду ему не было и 18-ти лет…
* * *
…А может, так оно и было?! В древности взрослели рано, и видели старика уже в 30-летнем человеке. Земля была другой, и люди были другими. Там, где нынче растет унылый кустарник на истоптанной тысячелетиями людских брожений почве, в описываемое время бушевал зеленой кипенью знаменитый кисваднийский маквис.
Непроглядна и непроходима была эта чащоба, тянувшаяся, как казалось, в бесконечность, словно накинутый на горный рельеф зеленый колючий матрас. Маквис – это горький коктейль, образованный диким сочетанием вечнозеленых дубов, сосен и лавров. Хариец в маквисе задыхался, словно его погрузили в воду, и стремился вынырнуть выше 2000 метров над уровнем моря, где прохладнее, где то, что мы сегодня называем альпийскими лугами. Лувийцам же хорошо было и в Маквисе, который они проплешинами вырубали, выжигали и удобряли всем, включая жертвенную кровь своим жестоким богам-демонам.
Обычно харийцы спускались в пряное ароматное чрево маквиса бить или учить лувийцев (что по тем временам часто могло быть одной и той же процедурой). Но сегодня отряд «железных пик» Ттута Хали вошел в него, чтобы спасти лувийцев от хищника и подтвердить свою репутацию сынов Неба.
Ттут убил уже нескольких львов неподалеку от Адании. Он знал, что горный лев всегда имеет свой участок для охоты, с которого старается далеко не уходить. Наоборот, лев хочет, чтобы дичь сама приходила к нему на участок. Лев – великий мастер маскировки. В этой душистой путани лещины, лавровишни, кизила, самшита, вечнозеленых кустарников, увитых ломоносом, плющом, диким виноградом, лев сливается с природой и становится невидимкой. Только глаза его (если идти с факелом) – глаза могут сверкнуть серебряными зеркальцами в полумраке лунной ночи и выдать убийцу.
Горный лев (ныне в Анатолии истребленный) – вопреки легендам о нем – не гордый зверь. Если в воздухе будет пахнуть падалью, то он придет полакомиться ею, а если запахнет кровью – придет, чтобы добить раненое животное или отогнать волков от их жертвы. Лев ленив, и потому встретить его по заказу – нелегко. Его встречаешь тогда, когда совсем не ждешь. Он сам назначает свидания, но место встречи более-менее ясно – его охотничий участок.
Но у Ттута Хали были свои методы
