состояния («недоверие к большому нарративу», то есть к единой, универсальной, всеобщей объяснительной рамке; в постмодернистскую эпоху все «большие нарративы» считаются мертвыми). Нет «правильной» или «истинной» точки зрения, есть только нарративы и идейные фреймы (рамки), используемые для продвижения субъективных ценностей отдельных групп. Классическая наука – это всего лишь один из фреймов, который ничуть не лучше, а скорее даже хуже остальных (сегодня ее принято рассматривать как бело-супрематистскую, колониальную и патриархальную).
Фуко говорит о том, что власть – это совсем не только политическая власть. Системы власти пронизывают все общественные отношения; политическая власть является производной от других видов власти. Если вы хотите изменить политический уклад, то вам следует изменить самые различные отношения власти, которые действуют в обществе. Например, динамику власти в семье или в отношениях между мужчиной и женщиной в более широком смысле. Согласно Фуко, власть осуществляется с помощью дискурса – базовых понятий и специально сконструированных языковых структур (к примеру, представлений о том, что такое женщина). Господствующие представления об «истине» выдвигают на вершину социальной иерархии одни группы и маргинализуют другие. Например, система высшего образования служит вовсе не для поиска истины, а для закрепления представителей высшего среднего класса на вершине общества и маргинализации низших слоев. Для изменения политической системы следует изменить дискурс, язык, на котором говорят люди. Вот почему современные левые так любят выдумывать новые понятия и категории, нормализующие всякие пограничные группы людей (например, цисгендерность как всего лишь один из вариантов «гендерной идентификации», нормализующий трансгендерность).
В своих работах Фуко говорит примерно вот о чем. В «Истории безумия в классическую эпоху» (1961) он рассуждает о том, что представления о психической норме – это социальный конструкт, созданный для отчуждения и маргинализации т. н. «сумасшедших». В прошлом те, кого сегодня считают «ненормальными», играли другую роль и даже считались уважаемыми людьми (например, такими были юродивые). В «Надзирать и наказывать: рождение тюрьмы» (1975) он утверждает, что общество – это паноптикон, т. е. всепроникающая система тотального дисциплинарного контроля и наказания. Его базовые институты – это школы, больницы, психиатрические клиники, военные части и в особенности тюрьмы. Все они представляют собой, по сути, одно и то же. А в «Истории сексуальности» (1976) Фуко заявляет, что сами понятия о сексуальности и сексуальной ориентации – это тоже социальный конструкт, что еще в совсем недавнем прошлом их не существовало, и люди якобы были гораздо свободнее в сексуальном плане даже в викторианскую эпоху. Все эти интеллектуальные упражнения Мишеля являются очень спорными и настоящими специалистами по истории воспринимаются с большим скепсисом, но философы-леваки
