на его пристрастие к спиртному, возмущался тем, что он прикладывается к бутылке даже во время работы, и частенько садится за руль поддатым.
Однажды во время такого спора Серёга вывел из себя Миху простым эмоциональным вопросом:
– А скажи-ка, Миха, сколько алкоголя сегодня с утра … болтается
у тебя в крови?
– У меня в крови? А ты мне кто тут? Гаишник, что ли? А может быть ты мне жена? Что ты меня здесь всё время контролируешь? – в бешенстве заорал он, – у меня машина под парами стоит, а ты тут мне мозги паришь!
С этими словами Миха достал из своего подвала несколько картонных ящиков готового товара, поставил их в ржавый прицеп своей «лохматки» и злобно крикнул, выезжая со двора:
– Жора! Открой ворота! Я – в Орёл!
– Зачем ты его так раздраконил? – упрекнул я Серёгу, когда Миха выехал с Цветочной улицы на улицу Ленина, – он же всё-таки наш мозговой центр в этом предприятии!
– Мозговой центр! – ухмыльнулся он, – какой он мозговой центр?
Уже давно все свои последние мозги пропил!
– А вдруг на д-д-дороге менты? – встрял в разговор Жора, заикаясь, так как от волнения у него иногда это проскакивало.
– Откупится! – уверенно парировал Серёга. – У него полный прицеп этого добра!
Часто бывало так, что на трассе во время развоза товара по точкам, или при отоваривании разнарядки с препаратом, мы вдруг нарывались на нарушение ПДД, и нас ловили гаишники. Доходило до смешного, но мы прикидывались, что денег у нас нет, штраф оплатить нечем, мол, на топливо еле насобирали… Тут же мы предлагали ментам несколько ампул с товаром, утверждали, что эта отрава от колорадского жука очень дорого стоит, а мы отдаём её практически даром! Алчные сборщики дорожных податей неумолимо тянулись к этим желанным ампулам с препаратом, потому что почти у каждого из них либо знакомые, либо родственники, либо они сами занимались картофелеводством…
И всё же было как-то неспокойно! Путь до Орла и обратно составлял около двухсот сорока километров, да ещё по городу километров пятьдесят колесить. Миха уехал около двенадцати по полудни, и мы с Жорой не находили себе места, продолжая тем временем производство товара. Серёги же и след простыл после отъезда Михи. Перед нами он отчитываться намерен не был, опасался только Михи, который распределял не только всю работу, но и причитающиеся за неё деньги.
Наконец, в начале седьмого вечера Миха зарулил во двор своего
дома в Фокино на Цветочной улице, демонстративно швыряя из приоткрытого окна «лохматки» пустую бутылку из-под пива в кусты. Он вышел из машины и устало сел на лавку перед домом, чинно закуривая сигарету.
– Жора, отстегни прицеп, пожалуйста, и загони его в гараж! Собирайся… Домой поедем, – грустно выдохнул он.
– Хорошо, – ответил тот.
– Ты что, за рулём пил? – спросил я Миху.
– Коля!
