ни с одной женщиной, которых я знал.
Петр притянул ее к себе, снял очки и они стали целоваться.
Легкие руки девушки, ее губы, смелые прикосновения мужчины, его ласковый шепот – только это имело значение, остальной мир для них перестал существовать.
После упоительной близости, Петр снова, как и в первый раз, моментально заснул.
Сенька сказала себе, что у каждого есть недостатки и какие- то особенности, и не надо на Петра обижаться, надо принять его, какой он есть, и не обращать внимание, что после секса он не осыпает ее словами горячей благодарности, а спит.
Она опять выбралась из постели, приняла душ в кабине космического корабля и стала тихонько путешествовать по дому своего любовника. Она прошла все комнаты, кроме комнаты Леонида, зашла в кабинет, заваленный бумагами, книгами, справочниками. На огромном письменном столе она увидела фотографию в скромной рамке. На ней была заснята красивая брюнетка с мальчиком лет двух- трех. Сенька подумала, что это фото покойной жены с Леонидом, когда он был еще совсем маленьким. Но ее внимание привлек ребенок: у него, как и у женщины, были черные волосы. А Петр и Леонид оба русые. Сенька взяла фотографию в руки, чтобы лучше рассмотреть. И увидела в нижнем правом углу дату. Снимок был сделан недавно, год назад. А со дня смерти супруги Петра прошло пять лет.
С тяжелым предчувствием Сенька поставила фотографию на место. Посидела на кухне, подошла к спящему:
– Петр, дорогой, уже поздно. Мне домой пора. Завтра с утра в институт, тебе на работу.
– Солнце мое, спи тут. Я завтра тебя отвезу, не волнуйся! – пробурчал сонный Петр и снова крепко заснул.
Сенька поняла, что других вариантов не будет и пристроилась на край кровати.
Утро было похоже на семейное: звонок будильника, шутливое перепирательство кому вставать первому, кофе с омлетом и бегом в машину.
В прекрасном настроении Сенька пришла в институт на лекции. Но мысль о женщине с фотографии отравляла ее счастливое состояние.
С тех пор, как Томка переехала к своему поэту, прошло два месяца. Понемногу любовная пелена начала спадать с ее глаз. В настоящий момент Томкины глаза были красными и несчастными.
– Томик, ты что, плакала?! – разглядывала ее Сенька.
Томка не хотела сознаваться, но под напором подруги пришлось:
– Ты знаешь, он ничего не делает. Совсем ничего! Лежит на диване, смотрит телик, пьет пиво. А больше – ничего! Ну, ест, понятное дело. Я не могу на это смотреть! Говорю ему, что так жить нельзя, а он сразу орет, что я тоже не работаю, денег не зарабатываю. Сенька, я думала он поэт, а он…, – и Томка снова разревелась.
Сеньке не верилось, что за каких- то два месяца ее веселая, жизнерадостная подруга превратилась в затюканную жену нахального бездельника. Ей захотелось утешить Томку:
– Не плач, слышишь? Не плач. Ты ведь у меня боец! Подожди немного, все будет хорошо. Прорвемся! Главное, надо закончить институт.
Томка
