увлекательно!
Я откидываюсь на спинку дряхлого кресла с бокалом в руке и слушаю Мэрайю. В своем повествовании она ведет меня от свиданий на танцах и в кинотеатрах ко дню свадьбы с Леонардом Хэйвордом. Как бы мне хотелось быть такой же! Мэрайя приближается к концу своей жизни, но в той не было ни одного хорошего или плохого момента, который она не прожила бы всем сердцем.
Я вижу это в артефактах ее прошлого. Обои в никотиновых пятнах увешаны фотографиями, прибитыми прямо к стене. На полках с запылившейся разноразмерной посудой лежат вещи, которые она хочет видеть каждый день: ваза в стиле ар-деко (она как-то рассказала, что мама ею очень гордилась и обожала), детский чепчик с кружевной оборкой из длинных розовых лент, выцветших почти до белого. Даже миска, принадлежавшая давно ушедшему псу Кипу, по-прежнему стоит у холодильника, будто он в любой момент может вернуться поесть. Иногда, когда Мэрайя теряется, она накладывает в миску еду, относит ее на крыльцо и зовет Кипа до тех пор, пока я не приду и аккуратно не отведу ее в дом. Мэрайя потеряла многое, но не надежду.
Слегка опьяневшая, она опирается на меня, и так бок о бок мы поднимаемся по узкой лестнице к ней в спальню. Марта выходит из комнаты и помогает Мэрайе лечь в постель.
– Я сама ее уложу, – говорю я.
– Уверена? – спрашивает она. – Мне как-то неудобно просто сидеть и читать на работе.
– Да, – заверяю я ее. – Поспи немного, она потом наверняка встанет и будет бродить по дому.
Я включаю пыльную лампу с кисточками и достаю из-под подушки аккуратно сложенную ночнушку Мэрайи, конечно же, из розового шифона. Мэрайя часто приговаривает, что снизить свои стандарты – все равно что сдаться.
– Ты очень хорошая девушка, – говорит Мэрайя, когда я укрываю ее одеялом. – Я вот думаю, если бы у меня были дети, если бы моя маленькая Рози выжила после первой недели, она была бы так же добра ко мне?
– Тебя все любят, так уж ты действуешь на людей. Все, кто работают рядом с нами, на все готовы ради тебя, – отвечаю я, поправляя одеяло, скрывающее ее худенькую фигурку, и убирая волосы со лба.
– Но Бог для меня этого не планировал, не так ли? – Мэрайя вздыхает и закрывает глаза. – У меня было так мало времени с Рози. Мне этого не хватило. Каково это – быть матерью?
Какое-то время я просто молчу, не зная, что сказать. Дыхание Мэрайи становится ровнее, лицо расслабляется.
– Иви, расскажи мне историю.
– Какую тебе хотелось бы услышать? – спрашиваю я.
– О ведьме в Тайберне, – просит Мэрайя.
– Бедная Элизабетта Седжвик. Конечно, на самом деле она вовсе не была ведьмой, – мягко говорю я. – Просто отличалась от других: говорила иначе, с акцентом, знала больше, чем следовало женщине. Она жила одна, без мужа и детей, довольно неплохо зарабатывая тем, что ввозила товары и ароматы из дальних стран, даже из Турции и Египта. Люди, в особенности другие торговцы, ей нисколечко не доверяли. Они боялись этой странной
