идеологической должности… И, как результат – соответственная манера держать себя с непоколебимой уверенностью в своей правоте.
О! Бабушкина уверенность в своей правоте – это особая тема: если Эльвира Аркадьевна посчитала, что права (а считает она так в девяноста процентах из ста), то практически без шансов переубедить ее и заставить принять иную точку зрения. Правда, следует честно сказать: если бабушка Эля убеждается, что все же ошибалась, она всегда признает свою ошибку и непременно извинится, хотя надо признать и то, что ошибается Эльвира Аркадьевна, к сожалению, крайне редко.
Что не отменяет сложившегося в странную привычку способа общения между Эльвирой Аркадьевной и Софьей – бабушка доминирует в своей неистребимой манере руководить и непоколебимой уверенности в правоте и правильности принятых ею решений, ну а Софья якобы противостоит ее мнимому диктату с элементами автократии и навязыванию своего мнения.
Так и живут, каждая отыгрывая ставшие привычными для них роли.
Может, от испытанного облегчения после того, как Вадим заверил, что с отцом и братом все в порядке, или от досады на бабушку за то, что напугала, вызвав под предлогом какой-то возникшей ужасной проблемы, связанной с папой, завелась Софья недовольством и ворчит про себя на бабку. Впрочем, как показывает практика, чтобы раздражиться на Эльвиру Аркадьевну и брюзжать про себя в ее адрес, Софье особого повода не требовалось – достаточно поговорить по телефону или встретиться.
– Здравствуй, Софья, – поздоровалась плоским, нейтральным тоном бабушка.
– Здравствуйте, Эльвира Аркадьевна, – ответила в тон ей Соня.
– Вот как? Не бабушка, а по имени-отчеству, – приподняв показательно-осуждающе одну бровку, попеняла ей хозяйка дома. – Недовольна, значит, и откровенно хамишь.
– Ты сказала, что возникла какая-то глобальная неприятность, связанная с отцом, и отказалась сообщать по телефону подробности, кроме того единственного факта, что он жив, – напомнила Соня и, не удержавшись, все-таки попрекнула: – Ты хоть понимаешь, что́ я передумала, пока сюда ехала?
– Столь скупая информативность вызвана необходимостью, – туманно-неопределенно пояснила бабушка.
– Чистой воды шантаж, – дала определение оглашенному бабушкой поводу для вызова Соня.
– Да, – только и сказала Эльвира Аркадьевна, соглашаясь с внучкой. И предложила, плавно-продуманно поведя рукой приглашающим хозяйским жестом: – Проходи в дом, я скоро все объясню.
Спорить с принявшей решение бабушкой было так же бесполезно, как добиваться диалога с одной из колонн портика, возле которых она стояла. Если та отказалась объяснять на ходу, можно быть на сто пудов уверенным, что делать она этого не станет, хоть тут что произойди: реальный конец света в виде пушистого арктического зверька или какие-нибудь «белые в городе».
Хотя «белые в городе» – это, пожалуй, самая бабушкина
