плече, почему-то вызывала горькие воспоминания, как упавшие на кофейного цвета ковролин голубые, махровые полотенца Виктор торопливо засовывал в черную с белыми широкими полосами сумку.
И еще!
С тех самых пор, хотя вернее раньше, с момента, когда гвоздями заколотили маленький гроб, навечно отделивший от нее Любушку, в Дарье появилось чувство временности. Осознание всего законченного, завершенного, не имеющего продолжения. Ощущения праха. «Все идет в одно место: все произошло из праха и все возвратится в прах», – именно эти слова Библии, почасту отзывались в мозгу женщины, пониманием ограниченности времени, чувством четко выверенного этапа жизни, имеющего уж слишком короткий срок действия.
Голова Даши сызнова качнулась взад-вперед, а десятком секунд спустя пришло осмысление, что она лежит на заднем сидении автомобиля, на левом боку, поджав ноги в коленях. Это она поняла, еще даже не открыв глаза, определив только по гулу двигателя, и особому запаху каковой был насыщен едким духом бензина и приторной кожаной, довольно пыльной обивки сидений.
Резко открыв веки, она, вздев взор, оглядела сидящих на передних сидениях автомобиля людей, угадав в одном из них, по чуть плосковато-округлой макушке голову Юрия Анатольевича. Неспешно спустив ноги вниз, женщина, поднявшись с сидения, села и тотчас увидела встревоженный взгляд, мелькнувший в зеркале заднего вида капитана спецслужбы. Ее слегка качнуло назад и Дарья разком прислонилась к спинке сидения, сейчас более осмысленно оглядевшись. Притом приметив удобные черные кожаные сидения с высокими подголовниками, округлую панель приборов указывающих на салон достаточно дорогого автомобиля с элегантно-красивым интерьером, хотя и очень прокуренного внутри. Сквозь тонированные стекла задних дверей просматривалась охваченная с двух сторон плотными рядами хвойных деревьев дорога, местами освещенная разрозненным светом, падающим от невысоких фонарных столбов, и тем явно указывающая на наступившее ночное время суток. Легкий озноб пробил Дашу с головы до ног, вызвав крупные мурашки на коже и это несмотря на одетую куртку, и дотоль прикрытые шерстяным пледом ноги, при подъеме упавшем вниз на ворсовой коврик. Юрий Анатольевич сидящий справа от водителя торопливо выглянул из-за сидения и тот же миг внутри салона вспыхнул свет, осветив и саму женщину, и салон, как оказалось не черный, а серебристого оттенка.
– Как вы себя чувствуете, Дарья Александровна? – нескрываемо обеспокоенно вопросил Юрий Анатольевич, оглядывая женщину с головы до ног. – Укройтесь, потому как снаружи прохладно, – отметил он, и, просунув через сидения руку, поднял с коврика плед, натянув его до талии Даши.
– Куда мы едим? – не отвечая на вопрос капитана, впрочем, подхватывая края пледа и натаскивая его почти до плеч, отозвалась Дарья.
– Скоро приедем. Я только очень вас прошу, Дарья Александровна
