в данном вопросе не хотел никто. Попадешься Изольде Львовне, она в миг очертит тебе границы твоего будущего. Правда, в большинстве своем она оценивала только тех, кто был у нее в любимчиках. Такие, как Ленька, которые устроились на постоянную работу в престижные издательства еще с первого курса. А такие, как я, не сильно успевающие, не сильно интересующиеся, к пятому курсу становились изгоями на лекциях когда-то известного в узких кругах филолога, Изольды Львовны Пролетарской.
– Запомни, – довесила Изольда напоследок, – не будешь знать, чего хочешь добиться в жизни – будешь дворником. А кем же еще? – Развела она руками как бы в подтверждение своих слов.
Я сжала ручку. Скоро там звонок? Я подняла глаза и посмотрела на стену, на которой среди портретов великих поэтов и писателей висели часы. Часы показывали, что мучиться осталось пятнадцать минут. Сильнее сжала губы и посмотрела на портрет Достоевского, висевший рядом с часами.
«Препротивная рожа», – подумала я, – «с какой стороны ни посмотри». На секунду мне показалось, что Федор Михайлович сдвинул брови и недобро на меня посмотрел.
Привидится же чертовщина. На перемене нужно сходить умыться, а то так и тепловой удар получить недолго, уже писатели подмигивают.
Когда прозвенел звонок, я первой выскочила из аудитории, влившись в гудящую толпу студентов. В университетском туалете всегда было открыто окно, я глубоко вдохнула свежий воздух, засмотревшись на детей во дворе. На школьном стадионе разминались первоклашки, бегая друг за другом, кидались мешками для обуви и весело верещали.
«Счастливые, для них учеба это еще праздник. Пока», – подумала я и отошла к раковине. Холодная вода приятно освежила лицо. Сзади скрипнула дверь, вошла Машка.
– Забей на эту грымзу, – сказала она, повторяя освежающую процедуру в соседней раковине. – Ей бы только яд пускать.
– Да я привыкла. Как и все с первого по пятый курс.
– Ну в чем-то она права. – Машка покосилась на меня.
– Вот спасибо-то, поддержала.
– Да я не про то. Ты вот Мишке этюд написала на отлично. У Изольды мало кто оценки такие получает. Значит, можешь?
– Ну и?
– Ну и то, что у тебя есть дар. А дар – это умение делать то, чего другие не могут. – Она вытерла руку о джинсы и протянула смятые пятьсот рублей. – Поможешь? А то она мне кол влепила, надо переписывать.
Я улыбнулась и засунула деньги в карман.
– Хорошо, завтра принесу. Только прочитай, а то она любит спрашивать по написанному.
Машка радостно закивала головой.
– Спасибо. Только дар свой ты все равно профукиваешь. Сдалась тебе эта должность в банке. Ты будто себя угробить хочешь, делаешь все, чтобы самой же хуже было. Да и не получишь ты место там, у тебя все цифры разбегаются, тебе в литературу надо.
– В библиотекари? Терпеть не могу читать и писать. Мне и Изольдиных наставлений с запасом хватает.
