на занятие по вокалу я открыла письмо. Меня взяли в шорт-лист Мартиньяргского фестиваля. Прослушивание через шесть дней в Париже.
– Конечно, я хочу поехать! – воскликнула я. – Но у меня нет денег.
– Ни у кого нет денег, – ответила Анджела. – Ты певица, а не топ-менеджер. Пора бы привыкнуть.
– Но я не просто так это говорю! – возмутилась я. – Не как Натали, которая уверяет, что у нее не осталось ни гроша, а после обеда заявляется на занятия с пакетами обновок. У меня правда совсем нет денег! Ни на билет, ни на отель – мне ведь еще платить за лондонское жилье и есть что-то надо! Именно это я называю «нет денег».
Она смотрела на меня, словно я упорствую в какой-то ереси, и я почувствовала беспомощную ярость. Мне-то хотелось сочувствия.
– Ну хорошо, как насчет арендной платы? – спросила она. – Может, можно договориться?
– Договориться? Нет, без вариантов.
– А отель тебе зачем? Ты на прослушивание едешь, а не в отпуск.
– Но я же не смогу уложиться в один день! Меня поставили на самое утро. Я вот что подумала: может быть, вы замолвите за меня словечко перед Марикой? Может, факультет даст мне денег в долг? Я все верну!
– Это на прослушивание-то? – сказала Анджела. – Боюсь, что нет. Студенты постоянно ездят по прослушиваниям. Это будет несправедливо по отношению к тем, кто сам ищет средства, не говоря уже о том, что так мы быстро разоримся. Анна, слушай, ну это же Мартиньяргский фестиваль, а не благотворительный концерт. Сегодня утром я утешала Софи, она рыдала, потому что ей пришел отказ, а ведь Софи – хотя она убила бы меня за такие слова – на пять лет тебя старше. Это был ее последний шанс, там ограничение по возрасту – до тридцати, и все время, что она здесь учится, она пыталась туда попасть. Честно, упустить такой шанс – безумие. Скажи прямо: ты просто не хочешь? В этом все дело? Боишься, что не потянешь? Нет, нам, конечно, еще работать и работать, но к лету…
– Что? Конечно, я хочу поехать!
Я правда хотела. Надо хотеть каждую роль, на которую пробуешься, иначе и смысла нет – ничего не выйдет. Найдется кандидат, который ничем не лучше тебя, но хочет эту роль больше, и именно он ее получит. Вроде бы это само собой разумеется – конечно, надо хотеть, но я имею в виду – прямо-таки жаждать, чтобы желание было осязаемым, мучительным и неотступным, как туфли, которые настолько трут, что корчишься на каждом шагу. Конечно, ты, скорее всего, пролетишь. Такова статистика: большинство остается за бортом, но что поделать – когда откажут, тогда и будем горевать. Бывает, что на некоторые прослушивания настроиться труднее, чем на другие, но тут и подогревать себя не надо. На кону шесть недель во Франции следующим летом – мастер-классы с самыми известными певцами, сольные выступления, концерты с ведущими дирижерами. С того момента, как я прочла письмо, желание разрасталось под кожей, как тонкая паутинка из крапивы, и я ощущала сладостное жжение с каждым вдохом, с каждым движением.
– Да блин, как я могу этого не хотеть! – вырвалось у меня. – Я что, чокнутая?
Анджела театрально ахнула. Она с удовольствием
