бы он хотел стать, когда вырастет, он тогда еще не подозревал. Но уж точно не корпоративным юристом в строгом костюме по этикету, целыми днями копающимся в бумажках и разъезжающим по чёрт знает кому нужным судам. Это его всегда бесило, однако иного вектора движения тогда не было. Он бесцельно продолжал обучение и искал что-то, что могло бы пролить свет на дальнейшую судьбу.
Он был не развращен, у него почти не было денег – на стипендию попросту не поступил. За институт, как и в большинстве случаев, платили родители, они же выдавали ему сухпаек 500 рублей на неделю, который можно было потратить на проезд и обеды или за один день пропить в пабе.
Он, конечно, всегда чем-то приторговывал, к примеру, одно время продавал рубашки модных брендов, которые скупал в секонд-хендах, приводил в должный вид и впаривал менее сведущим знакомым. Потом продавал китайские телефоны и плееры, еще до того как это стало мейнстримом, и денег на этом стало не заработать. Г. никогда не устраивали мелкие сделки, и если он не мог заработать в два раза больше, чем сам вкладывал, то попросту не брался за это. Единственное, что он никогда не продавал – это наркотики. В институтах всегда есть каста людей, которые «покуривают», потом их состояние переходит в «курят», и постепенно они либо завязывают, либо скатываются к «а не попробовать ли что-нибудь еще?» Вот тогда это абзац.
Тем не менее они представляли из себя огромный страждущий рынок, который всегда готов был тебя спросить: «Есть че?» И если твое «че» оказывалось приемлемого качества, то они выкладывали за него любые деньги, правда, откуда они их брали – всегда было для Г. секретом. Конечно, как и всё поколение пред-двадцать первого века, сам Г. также покуривал, но никогда не стремился, и даже больше сказать – ни разу сам не покупал этой дряни. Правда, в его обильном окружении всегда находился человек, готовый угостить, а отказывать друзьям – это не очень вежливо.
Г. был вечным балагуром и троечником – из тех, кого выгоняют из аудитории за ненадлежащие высказывания. И, в общем, именно тем, кто чего-то добивается в этой жизни позже. Чего он не мог терпеть уже в институте – это позерства. Если позерство сверстников было ему хоть как-то понятно, то простить этого преподавателям он никак не мог.
Есть в институте такие личности, которые постоянно спорят с преподами, вы наверняка сталкивались с такими. Г. спорил не на жизнь, а на смерть. Учась на юридическом факультете, где преподавали экономику так, для галочки, он вызубрил этот предмет от корки до корки. Всё из-за того, что даже к своим скромным восемнадцати годам он неплохо разбирался не в теории, а на практике. И тут появляется новая учителка и начинает говорить теории, которые никак не укладывались у него в голове.
Как вы прекрасно понимаете, Г. был не из робкого десятка, и его мозг прекрасно работал, несмотря на то что зачетка пестрила середняками разных мастей. Он стал готовиться. И готовиться не столько к семинарам, сколько к лекциям этой «зарвавшейся дурынды», как он сам ее называл. Ох, как они ненавидели друг друга: она выгоняла его из аудитории,
