из-за меня, – сказала Полина. – Я предложила Косте подшутить над Вадимом. Мы знали, что он почти не пьёт и решили уговорить его попробовать «матрёшку». Это очень крепкий коктейль. Ну, а тот и согласился… Но потом он уже сам заказывал!
– Понравилось, – хихикнул Гарик.
– Ох, Полина! – прогромыхал Тугаринский. – Так это, оказывается, ты шлёпнула нашего Щукина?
Ковец недовольно вскинулся:
– Борис Соломонович!
– Секундочку, – спросил Балабанов Полину, – а зачем вы это сделали?
– Не знаю. Просто так. Он в ресторане всё хотел со мной выпить, вот я подумала…
– Ну, это понятно, – Балабанов потряс своим блокнотиком, – но вот вы говорите, что потом у бассейна был серьёзный скандал с Щукиным. Это же не на пустом месте? С чего он начался? Может быть, Щукин был недоволен кем-то конкретно?
Все замялись, как будто не зная с чего лучше начать. И тут за всех ответил Тугаринский:
– Да Вадим был всеми недоволен. Он просто встал и сообщил, что все мы тут говно неадекватное. Может быть, он и хотел обвинить кого-нибудь из нас конкретно, но в том состоянии он мог только сопли пузырями пускать. Так что мы ничего не поняли.
– А потом он упал в бассейн, – закончил за шефа Гарик.
– Может быть, он захлебнулся в бассейне? – предположил Балабанов. – Всё-таки пьяный человек. Ничего не соображает.
– В бассейн он упал по моей инициативе, – немедленно возмутился Боря, – и только для того, чтобы прийти в себя. Так что, выбрось это из головы!
– Значит, когда Щукина усаживали в шезлонг за бассейном, он был жив, а когда о нём вспомнили через некоторое время, он был уже мёртв?
– Он был не просто мёртв. Он был убит.
Последнее высказывание удалось Боре Тугаринскому на славу и получилось каким-то зловещим.
– Ну что ж, не буду вас больше утомлять, – произнёс Виктор Андреевич со вздохом. – Давайте только кое-что уточним. Значит, Щукин ещё жив и бармен отводит его в шезлонг за бассейном. Через некоторое время, появляетесь вы, Альберт Сергеевич, и вы, Эльвира.
Ковец кивнул.
Балабанов продолжил.
– Ещё через некоторое время Константин уходит с палубы за шалью по просьбе Альберта Сергеевича. Потом Аркадию Дмитриевичу становиться плохо и он отходит к борту корабля, туда, где потемней…
– Да уж, братец, тебе было так чудненько, что ты пол Эгейского моря заблевал! – хохотнул Тугаринский.
– Боря!… В самом деле!… – недовольно проворчал Федосюк, сжимая пальцами виски. Он почти не принимал участия в разговоре по причине страшной головной боли.
– Молчу уж.
– Дальше. Навстречу Аркадию Дмитриевичу, – ещё раз терпеливо продолжил Балабанов, – попадается неизвестный Павел, который почему-то решил передвинуться поближе. Чуть позже возвращается Константин, и почти сразу после этого уходите спать вы, Борис Соломонович. Вместе с Викой. А за вами и Аркадий
