действия, а её компанию к этому времени уже разморило окончательно.
К тому же четвёртый участник компании – молодой человек, сидевший напротив Полины – был не из тех, кто способен привлечь внимание девушки. Одетый в светлую рубашку, расстёгнутую до пупа, да так что явственно виднелось заметное брюшко, он вёл неспешный разговор с Альбертом Сергеевичем Ковецом. Его очки в золотой оправе поблёскивали на свету и постоянно сползали по мокрому носу, а когда он сдвигал их обратно, стёкла касались бровей и вниз медленно скатывались капельки пота, прямо по бледному лицу и синеве выбритых щек. Короткие курчавые тёмные волосы и тонкие усы дополняли безрадостную картину. «Человек этот был моложе своего собеседника с трубкой и явно принадлежал к людям деловым» – такой лаконичной фразой вполне можно было бы ограничиться, пожелай мы вкратце охарактеризовать четвёртого участника компании, поскольку кроме дел молодого человека ничего не интересовало. Полное отсутствие лирики и романтики… Нет, определённо, такие не нравятся впечатлительным девушкам. Такие привлекают расчётливых женщин. Звали же молодого человека Вадим Щукин. Просто Вадим Щукин без всякого отчества и был он компаньоном Ковеца.
Что привело этих людей на борт теплохода, бороздящего Эгейское море по пути к порту Пирей? Что заставило их решительно покинуть Москву и что их ждёт дальше? Скажем, в том же самом порту Пирей? Казалось бы, простые вопросы! Но пока что, к началу одиннадцатого вечера, никто не смог бы ответить на них…
Конферансье объявил следующий номер ночной развлекательной программы и удалился с плохо скрываемым раздражением.
– …поэтому кредитные ставки не могут вырасти настолько, чтобы помешать нам, – закончил фразу Щукин.
– Угу, – Альберт Сергеевич задумчиво выпустил клуб душистого ярко-синего дыма.
Похоже, разговор не был интересен никому, кроме самого Щукина. Полина вертела в руках бокал с отвратительно тёплым шампанским и вяло размышляла куда бы его выплеснуть. А Костя Обухов практически совсем уснул. Его тело медленно, но верно сползало по стулу, стремясь принять горизонтальное положение. Тем временем музыканты закончили номер, вперед выдвинулся саксофонист и конферансье объявил серию медленных танцев. При этом он произнёс какую-то совсем уж убогую фразу: «Дамы могут пригласить кавалеров и наоборот». После чего удалился.
Грянула музыка.
Полина решительно отставила бокал. Сидеть за столом дальше было выше её сил. Лучше уж завязать лёгкую интригу с каким-нибудь очаровательным словоохотливым шатеном. Вот ведь какое приятное слово: «шатен». Мягкое. Куда приятней, чем «брюнет» или «блондин». Еще с детства Полине казалось, что первое напоминает «крем-брюле», а от второго веет чем-то блошиным. Альберт Сергеевич встрепенулся и заботливо посмотрел на дочь.
– Может,
