в сторону. – Чего смотришь?
– Вкусно?
Она неопределённо дёрнула плечиком и бросила на меня смущённый взгляд.
– Я просто так спрашиваю, не бойся.
– Никто не боится, – пролепетала девчушка, пряча остаток зефира в ладошке.
– Кто этот человек, от которого ты бежала?
– Не скажу, это моё дело.
– Ладно… Не говори. Я пойду?
– Не надо. Погоди ещё. Покажу, где выйти.
– Он такой страшный?
– Нет.
– Ну тогда я могу выйти, где зашёл.
Девчонка резко поднялась, и только тогда я заметил, что на ногах у неё стоптанные кеды, из белых ставшие серыми. Вообще, одета она была не по погоде.
– Стой! А ты ведь где-то здесь живёшь, да? – я решил хвататься за соломинку, снова убеждая себя в необходимости знать то, что уже, в сущности, ничего не изменило бы.
– А что? – застыла беглянка, глядя на меня сверху вниз.
– Можно я спрошу кое-что?
– Ну.
– К вам ведь приходят новенькие?
– К кому это, к нам? – она снова опустилась на пол, подобрав под себя ноги, и разжала кулачок. Мой взгляд приковался к остатку зефира. Было в этом факте что-то тревожное, обидное и печальное, отчего стало стыдно. Пока кто-то отказывался от плохо прожаренного мяса в ресторане и выкидывал недоеденный салат, эта девчушка и тысячи подобных ей, радовались простой сладости, самой обыкновенной, без изысков.
– Э… – я запнулся, подбирая верное слово. Бездомные? Бомжи? Беспризорники?
– Приходят.
– Часто?
– Когда как.
– Осенью, может, помнишь, не приходила высокая женщина? Красивая. Стройная. Волосы длинные, шоколадного цвета, блестят ещё на солнце красиво. В ушах серёжки. Хотя, может, уже и не было их… Родинка над бровью! Вот.
– А зовут как?
– Звали… – поправил я и отвернулся от слишком прямого взгляда. – Лита. Елизавета, если полностью. Но она так никогда не представлялась.
– Она кто тебе?
– Женой была.
– М… Нет, не приходила такая. Другая была. Но не высокая.
– Осенью?
– Ага.
– Жаль.
– Найти не можешь? – она выпрямила ноги и принялась доедать зефир.
– Как сказать… – мне показалось странным откровенничать с беспризорницей, но момент располагал, да и поговорить с кем-то, не обременённым знаниями о моей жизни, стоило. – Нашёл, вообще-то. Утопилась она.
– Ого! Из-за тебя? – серые глаза девчонки округлились.
– Да кто ж знает. Вот я всё пытаюсь разобраться. Обычно люди записки какие-то оставляют, а тут – ничего.
– Ну, значит, она тебя не любила. Или, наоборот, слишком сильно любила.
– Почему? –
