и… денег, денег, денег.
– Но это я верю, – говорил он, щелкая зажигалкой и через весь стол протягивая к моей сигарете язычок пламени, – а ты вон на того посмотри!.. “Фольксваген” он купил, понимаешь, а сам как был дурак, так дураком и остался… Оформит свою тачку, нагрузит ее “Панасониками”, “Самсунгами”, костюм купит, синий, габардиновый, приедет в свою Мамыровку, поставит телевизор в угол под иконами, сядет против него в новом костюме, закурит “Мальборо”… Троглодит!.. Скажи такому, что тебе деньги нужны, чтобы “снежного человека” поймать, да еще объясни, что эти деньги ты надеешься получить из тех самых налогов, которые с него же, фермера, и дерут – так он тебя собственными руками придушит!
– Ну если так, то конечно, – тупо соглашался я, – но если не сразу в лоб, а постепенно… Объяснить всю важность этой проблемы, близость ее решения…
– Да в гробу он видал эти твои объяснения! – усмехнулся Валерий, – плевать ему на все ракеты и балеты – ему нужен стакан водки, шмат сала, толстая похотливая телка и какая-нибудь американская “стрелялка” по ящику…
– Итальянские лучше, – сказал я.
– Слишком тонко, – сказал Валерий, – не прошибет… И я ведь не потому так говорю, что я против деревни, ради бога, я сам из Сибири, у меня дед по матери в Невьянске сапожником был, дядька в Челябинске на курсах фельдшеров учился… И вот когда он там на “скорой” работал, вызвали их как-то среди ночи в кабак, где лесник по пьянке себе охотничьим ножом член отхватил по самое некуда…
– Вот видишь, – перебил я, слышавший эту историю уже раз восемь, – сам из деревни, а ругаешься!..
– Я ругаюсь, когда с этой деревней носиться начинают и причитать: ах, вымирает!.. Ох, исчезает!..
– Однако, так оно и есть, – вздохнул я, вспомнив свои одинокие экспедиционные ночевки в темных, сырых срубах и сияние звезд сквозь лохматые дыры в прогнившей дранке, когда-то плотными рядами покрывавшей крышу давно вымершего, брошенного дома.
– Да, ты прав, они не виноваты, – сказал Валерий, опять посмотрев в сторону фермера, – никто ни в чем не виноват, потому что каждый по отдельности всегда может сам перед собой оправдаться…
Фермер, сидевший через два столика от нас, по-видимому почуял, что разговор каким-то боком касается его. Впрочем, на его каменной спине была написана такая смертная безысходная тоска, избавить от которой могла либо хорошая драка, либо задушевный разговор со случайным ресторанным собутыльником, переходящий во взаимные душевные излияния. Ни я, ни Валерий не были любителями пьяных исповедей, но когда фермер встал и обернулся к нам, мы оба поняли, что альтернативой в данном конкретном случае может быть и драка. Но даже при удачном ее исходе лиловый “бланш” под глазом никак не входил ни в мои, ни в Валеркины планы. Я на миг представил себе, как наутро поднимусь на кафедру и, наполовину прикрыв темными
