принять и воспитать брошенного ребёнка.
– Ребёнка женского пола, – не преминул уточнить я.
Иллария развела руками, словно извиняясь, и неожиданно добавила:
– Мальчиков мы тоже принимаем, но пересылаем в мужской монастырь.
А вот в этих словах лжи не звучало, и я хмыкнул. Тут же вернулся к изначальной теме:
– Так вы знали её родителей?
– Да откуда же, ваша милость? – Очередная ложь.
Всё. Мне надоело, и я сказал прямо:
– Мне некогда играть в эти игры, уважаемая. – Последнее слово подчеркнул голосом, и уважения там, разумеется, не было.
– Да уж какие игры, господин Огненный лорд! – женщина вздрогнула и всплеснула руками. Она не просто испугалась, а пришла в ужас. Боится, что подвергну её пыткам? А ведь я могу!
– Ева… – произнёс я, напоминая о том, ради чего пришёл.
Илария меня точно услышала, но вместо честных ответов вновь затараторила:
– Её подбросили к дверям монастыря восемнадцать лет назад, пелёнки были старые, родителей мы не знаем и знать не можем. Но Ева добрая, хорошая девочка, и то, что в ней проснулась огненная магия, большое благо!
Та-ак…
Я сделал шаг вперёд. И ещё один, и третий… Женщина знала как сильно рискует. Не дура, понимала, что врать Лорду опаснее, чем любому из человеческих королей.
Но и говорить правду она не собиралась! Не собиралась или… не могла?
Перейдя в состояние концентрации, я присмотрелся к её ауре. Никогда не разглядывал ауры монахинь, видимо поэтому и удивился, обнаружив целую россыпь невидимых простому глазу ментальных печатей – одна из них сейчас мерцала.
– Та-ак, – протянул я уже вслух.
Клятва на крови. Люди подчас глупы, раздают подобные направо и налево. А самое неприятное – против таких обетов любая магия бессильна. Иллария даже под пытками не скажет! Просто не сможет сказать.
Женщина даже не сжалась, а скукожилась под моим полыхающим взглядом. Губы беззвучно шептали какие-то слова, видимо умоляли пощадить.
А я действительно хотел убивать! И не только директрису, а всех тех, кто стоит между мной и этой тайной.
Ну и ещё одно, уже неприятно-закономерное – стоило мне нащупать ниточку, поверить, что вот-вот приближусь к разгадке, как снова тупик. Тупик! Р-р-р!
Я качнулся назад и сделал глубокий вдох, возвращая себе спокойствие. Потом потребовал:
– Скажите всё, что можете сказать. Это в ваших интересах, и в интересах Евы.
Собеседница замотала головой.
– Я могу сказать лишь то, что уже сказала, – глядя в пол, промотала она.
– Яс-сно… – Никогда не замечал за собой змеиного шипения, а вот надо же, вырвалось.
Одарив директрису прощальным исцеляющим взглядом, я направился к двери. Распахнув её, шагнул на этот убогий общий балкон и невольно притормозил, обнаружив возле кабинета дрожащую, съёженную девицу.
Девица напомнила Еву в день нашего
