косяки по ходу следования. Так же примерно он играет и на гитаре. Из-за этого они иногда дерутся с саксофонистом прямо на сцене во время репетиции.
По окончанию гастрольного тура коллектив возвращается в Новосибирск, где проходит его общее собрание. И на нём меня признают «лучшим барабанщиком года», вручают золотую медаль и довольно крупную денежную премию, чему я рад бесконечно.
И как такое по довольно жёсткому советскому трудовому законодательству могло быть со мною в 17 лет? Неведомо! Хотя… и в 16 лет я отработал всё лето подсобным рабочим на кухне пионерского лагеря под Тогучином. Мама устроила. Официально. На полную ставку. И никого это не озаботило. Ещё и сам радовался, что «за яйца» (налог на бездетность в СССР) не высчитали, мал ещё был.
Расстрел
В следующее гастрольное турне «Цирка на сцене» я еду с широко известным в узких кругах новосибирских кабацких и музыкантов танцплощадок Александром «Аксёном» Аксёновым. На поезде, вместе с инструментами и аппаратом. Конечная станция – Чита-1! В вагоне холодно и неуютно. Мы пьём «Агдам» и беспрестанно курим в тамбуре. И говорим…, говорим за музыку и новосибирских великих музыкантов. Аксён многих из них знает лично.
А в Чите нас встречает Сергей Реутов, классный гитарист, но пьяница, хулиган и драчун. Увы, он так и сгорает от водки и пизд_лей гопников, жаль его. И так мы работаем втроём несколько месяцев.
Пока всех нас не подводит под монастырь наш администратор-гипнотизер Хайм Бейлин. В городе Красноярске он забирает кассу коллектива и сваливает. И весь коллектив «Цирка на сцене» остаётся без денег в гостинице. А машины с реквизитом и двумя ручными медведями – Гришей и Мишей, стоят на заднем дворе. Долго уже стоят, а кормить медведей нечем, денег-то нет.
И местные дети по-тихому и по доброте душевной пробивают маленькое стекло в окошечке прицепа и набрасывают медведям куриного и свиного мяса. А нельзя этого делать категорически! После этого взрослый медведь Гриша сходит с ума, ломает перегородку и съедает маленького медвежонка Мишку.
Приходится вызывать милицию с автоматом и везти медведя Гришу в горы на расстрел. Там его один из ментов, огромный дядька – охотник, и расстреливает в упор из автомата в голову. Прямо в машине! И всё, нет Гриши. А я отважно залезаю в машину и отрезаю у мёртвого медведя один коготь. На память. Он до сих пор хранится у мамы в Израиле.
Потом мы выкапываем огромную яму и хороним в ней бедолагу медведя.
Джаз и Свинг
Ещё с нами какое то время, около месяца-двух, ездит совершенно фирменный саксофонист, армянин Лёва (фамилию уже не вспомнить). Мы с Аксёном итак играем сплошной Джаз, но с Лёвой мы начинают играть его же, но уже совсем другой. Лёва играет необычайно технично, непринужденно, очень круто, увлекая всех в какой-то бешенный драйв! Саксофон у него американский Bush. По тем временам это «вышка» и даже почитаемый всеми французский Selmer ему в подметки не годится.
И Лёва начинает заниматься со мною Свингом. Он долго и неторопливо объясняет,
