дернула ногой.
Однако, привыкшие за долгие годы совместной жизни ко всему, кошки томно потянулись и перевернулись на другой бок. Их хозяйка благоразумно поступила так же, но желаемого результата не достигла. Одеяло и подушка начали нестерпимо жечь ее.
Не выдержав этого жжения, Глафира поднялась и перебралась в широкое кресло. Залезла в него с ногами и достала из-под подушки два серых конверта с письмами, зачитанных до дыр и выученных наизусть.
Вообще-то, всего писем должно было быть три, но….
Первое пришло через десять дней после отъезда Даниила, и было скорее коротким, чем длинным.
Глаша развернула письмо и прочитала в сотый раз, хотя вполне могла бы просто закрыть глаза и вспомнить его со всеми помарками и сгибами.
«Добрый вечер, душа моя!
Сейчас точно вечер – ты вернулась из мастерской немного уставшая, задумчивая, пахнущая ладаном и воском. Прошла на кухню, накормила трех своих кошек и долго глядела в окно на Верхнюю улицу, на крышу Усадьбы. Потом позвонила бабушке и говорила с ней несколько минут. И только после этого ты вспомнила про такой ненужный в век «электронного диалога» старый громоздкий почтовый ящик. Изредка в него, тем не менее, бросают рекламные проспекты и газеты.
Я зажмуриваюсь и вижу, как ты подходишь нему, вынимаешь бумажный мусор и среди цветных картинок находишь мой серый конверт. Ты сразу понимаешь от кого это письмо, не глядя на адрес и штемпель. Твое бледное лицо остается спокойным, но в глазах появляются две больших блестящих Луны – я видел их той ночью, на кладбище (помнишь?).
В Москве почти ночь, я один на этаже, в своем полутемном кабинете. Работы не много, просто мой организм категорически против возвращения домой.
Я хотел позвонить тебе. Но, держа трубку в руке, понял, что мы ничего не сможем сказать друг другу – будем просто молчать, или, что еще хуже, вежливо обсуждать какие-нибудь пустяки. Электронная почта тоже не внушает мне доверия.
Поэтому я включил настольную лампу, взял лист белой бумаги, ручку и написал крупно: «Добрый вечер, душа моя!» и стало легче….
Собственно, на этом можно и заканчивать. Ты и так все прочтешь между строк.
Добавлю только, что душой я так и остался в Скучном. В мыслях я брожу с тобой по Тополиной аллее, а во сне сижу у костра в старых развалинах, на поросшем ивами холме. Долго ли я смогу терпеть это состояние?
На этом прощаюсь. Нежно целую твои тонкие белые пальцы и хочу, чтобы ты вспоминала меня так же часто, как я тебя.
Инспектор Гирс.»
Всю ту ночь Глафира писала ответ. О том, какого цвета бывают предрассветные облака над ее домом. Еще о том, как счастлива ее подруга Марья, у которой через полтора месяца свадьба. И в конце – очень коротко – о том, что жизнь в городе Скучном стала пустой и бесцветной после отъезда из него «того самого» инспектора Гирса.
Недели
