окончив работу, она забиралась в уголок возле камина и сидела там на ящике с золой.
Потому сёстры, а за ними и все в доме, прозвали её Золушкой.
А всё-таки Золушка в своём стареньком платьице, перепачканном золою, была во сто раз милее, чем её сестрицы, разодетые в бархат и шёлк.
И вот как-то раз сын короля той страны устроил большой бал и созвал на него всех знатных людей с жёнами и дочерьми.
Золушкины сёстры тоже получили приглашение на бал. Они очень обрадовались и сейчас же принялись выбирать наряды и придумывать, как бы причесаться, чтобы удивить всех гостей и понравиться принцу.
У бедной Золушки работы и заботы стало ещё больше, чем всегда. Ей пришлось гладить сёстрам платья, крахмалить их юбки, плоить воротники и оборки.
В доме только и разговору было, что о нарядах.
– Я, – говорила старшая, – надену красное бархатное платье и драгоценный убор, который мне привезли из-за моря.
– А я, – говорила младшая, – надену самое скромное платье, но зато у меня будет накидка, расшитая золотыми цветами, и бриллиантовый пояс, какого нет ни у одной знатной дамы.
Послали за искуснейшей модисткой, чтобы она соорудила им чепчики с двойной оборкой, а мушки[1] купили у самой лучшей мастерицы в городе.
Сёстры то и дело подзывали Золушку и спрашивали у неё, какой выбрать гребень, ленту или пряжку. Они знали, что Золушка лучше понимает, что красиво и что некрасиво.
Никто не умел так искусно, как она, приколоть кружева или завить локоны.
– А что, Золушка, хотелось бы тебе поехать на королевский бал? – спрашивали сёстры, пока она причёсывала их перед зеркалом.
– Ах, что вы, сестрицы! Вы смеётесь надо мной! Разве меня пустят во дворец в этом платье и в этих башмаках!
– Что правда, то правда. Вот была бы умора, если бы такая замарашка явилась на бал!
Другая на месте Золушки причесала бы сестриц как можно хуже. Но Золушка была добра: она причесала их как можно лучше.
За два дня до бала сестрицы от волнения перестали обедать и ужинать. Они ни на минуту не отходили от зеркала и разорвали больше дюжины шнурков, пытаясь потуже затянуть свои талии и сделаться потоньше и постройнее.
И вот наконец долгожданный день настал. Мачеха и сёстры уехали.
Золушка долго смотрела им вслед, а когда их карета исчезла за поворотом, она закрыла лицо руками и горько заплакала.
Её крёстная, которая как раз в это время зашла навестить бедную девушку, застала её в слезах.
– Что с тобой, дитя моё? – спросила она.
Но Золушка так горько плакала, что даже не могла ответить.
– Тебе хотелось бы поехать на бал, не правда ли? – спросила крёстная.
Она была фея – волшебница – и слышала не только то, что говорят, но и то, что думают.
– Правда, – сказала Золушка, всхлипывая.
Мушка – кусочек чёрного пластыря или тафты, который по старинной моде приклеивали на лицо в виде родинки.
