грохота и едкого дыма при этом нет, магические молнии их не образуют как обычные файерболы. Но, куски горелого человеческого мяса разлетаются во все стороны.
Как будто срезанные острым хирургическим инструментом, на землю дождём падают руки, ноги, головы и половинки человеческих тел…. На пыльной дороге лежит мёртвый подросток, ему молния насквозь прожгла голову, обезобразив её… Рядом, лежит его несчастная мать с отрезанной молнией рукой, тоже мёртвая. На земле, вперемешку – спящие, мёртвые и раненые люди. Много людей. Оставшиеся в живых в ужасе бегут назад, сметая всё на своём неправедном пути! Какую-то молодую женщину задавили, она тонко-тонко кричит и бьётся в последней агонии… Вот, замолчала…, всё, видимо, умерла.
Минута, и на участке дороги до поворота воцаряется тишина. Мёртвая тишина…
Ужасный вечер
Вечер понедельника в городе без названия ужасен! Горе накрыло всю Красную окуму. Настоящее человеческое горе… Такого количества мертвецов здесь не видели никогда. Считай, в каждом дворе слышится погребальный плач, хоронят кого-то из близких – мужей, жён, детей. А то и сразу целые семьи. Если есть кого хоронить…, в некоторых гробах лежат только фрагменты тел. Их опознали – по татуировке, по колечку на руке, по кофточке…
Храмовые колокола бьют не переставая… Причтик Куй сбился с ног. Ведь каждого убиенного колдунами покойника нужно хоть как-то отпеть и отправить в последний путь на кладбище. Он очень устал, но глаза его горят праведным гневом и предвкушением:
«Вот их за это, колдунов проклятых…!»
***
– Нужно уезжать отсюда, – мрачно произносит мой отец Мих, – Нам этого уже не простят. Никогда!
Он сидит на крыльце нашего дома с вышибленной дверью, простоволосый, без шлема, залитого чьей-то запёкшейся кровью и стоящего рядом с ним на крыльце.
– Мы сами этого себе не простим, – тихо отзывается мой дед Сим, – Да, отсюда уже будем уезжать…
Его магический посох, из которого он сегодня выпустил по толпе не менее трёх десятков молний, медленно остывает и уже не светится.
– Но, вот, дадут ли?
И ведь как в воду глядел…
Сюжет 4. Катастрофа
Семейный совет
В зале первого этажа за большим дубовым столом собрался весь наш невеликий род – мой дед Сим, мой отец Мих, мама Ани и мой старший брат Эжен. Я как всегда припоздываю и быстро юркаю на своё место под тяжелым взглядом моего деда Сима и грустным мамы Ани. Мой отец Мих и мой старший брат Эжен что-то тихо обсуждают между собой. И никто меня сегодня не отмечает за опоздание.
День, но в доме темно, горят свечи. Неуютно. А потому, что после случившейся у нас бойни тяжёлые ставни на окнах так и не стали поднимать, мало ли что… Все эти ночи взрослые дежурят, сменяясь через каждые два часа, но всё тихо. Никто к нам больше не приходит и не приезжает. Кроме конных катафалков с огромными и всегда мрачными божедомами, вечером в понедельник спешно расчищавших наш двор
